|
Веремейчик А. С.
Это ознакомительная текстовая версия,
Массовый наплыв на территорию России китайских мелких торговцев и предпринимателей в начале 1990-х гг., сопровождался появлением многочисленных «нагнетающих страх» материалов в прессе и резкими высказываниями отдельных представителей политической элиты, которые способствовали возрождению в сознании российского общества опасений и тревог, связанных с «китайской угрозой», «демографической экспансией», «жёлтой опасностью». Напряжение стало несколько спадать к середине 1990-х гг. с установлением контроля над миграционным потоками, а также с насыщением информационного пространства работами представителей научного сообщества, призывавшими не нагнетать обстановку, давшими свою оценку, так называемому «китайскому миграционному вопросу». Данная тема неоднократно привлекала внимание отечественных учёных, позволив рассмотреть китайскую миграцию с самых разных сторон, между тем взгляды исследователей КНР по этому вопросу в российской научной литературе практически не освещались. В настоящей статье мы попытаемся немного восполнить этот пробел, обратившись к материалам нескольких работ, опубликованных в научных журналах КНР по общественным наукам за последнее десятилетие, специально посвящённых либо затрагивающих вопросы китайской миграции в Россию. Вряд ли можно утверждать, что случайным образом отобранные публикации, выражают мнение всех китайских экспертов, специально исследующих вопросы китайской внешней миграции, либо затрагивающих их в контексте изучения российско-китайских отношений, однако по ним можно судить об имеющихся тенденциях при анализе данной проблемы. Подробное ознакомление с материалами китайских историков позволяет говорить о наличии интереса преимущественно к трём аспектам: изучению факторов китайско-российской миграции; анализу причин возникновения и распространения представлений о «китайской угрозе», контрмерам по решению «китайского миграционного вопроса». Среди специальных работ, посвящённых рассмотрению первого аспекта, можно указать совместную публикацию чанчуньских исследователей Чжао Диндуна и Ли Сяошэна [1, с..61-63]. Авторы, используя положения теории международной миграции, определяют шесть факторов китайско-российской трансграничной миграции: 1) исторический фактор, обусловленный формированием пограничной полосы, что в последующем привело к традиционному пересечению границы населением прилегающих территорий; 2) демографический фактор, связанный с быстрым сокращением населения российских дальневосточных территорий, особенно экономически активной доли, а значит возникновением потребности в иностранной рабочей силе; 3) фактор природных ресурсов, необходимость освоения которых в условиях стремительного сокращения собственных человеческих ресурсов, вынуждает российские власти обратиться к привлечению китайской рабочей силы; 4) институциональный фактор, связанный с действием государственных органов, способных стимулировать, контролировать либо ограничивать миграционные потоки; 5) фактор миграционных сетей, т.е. наличие среди мигрантов тесных родственных и географических связей; 6) фактор глобализации, когда развитие миграции в мировом масштабе отражается на интенсификации локальных трансграничных потоков [1, с..62-63]. Выделив все эти факторы, авторы стремятся показать соответствие китайско-российских трансграничных потоков мировым тенденциям, указывая одновременно на возможные ограничения, связанные с политикой двух стран. Аналогичный вопрос в своей работе затронул доктор права Университета Внутренней Монголии Лун Чанхай, подробно остановившись на современных тенденциях роста числа китайских мигрантов в дальневосточных регионах, [2, с..86-89]. Тенденции роста автор связывает, во-первых, с процессом улучшения китайско-российских двусторонних отношений, совпавшим с переходом России к рыночной экономике и появлением огромного рынка труда. Во-вторых, с внутренней ситуацией в России, когда вследствие трансформации социальной системы, внутренней миграции, высокой смертности, численность населения российских восточных регионов ежегодно сокращалась, обусловив потребность в притоке рабочей силы. В-третьих, с внутренней ситуацией в Китае, а именно, богатыми трудовыми ресурсами, стоимость которых существенно ниже, чем в России [2, с..88-89]. Из приведённого ряда причин, пожалуй, трудно согласиться с утверждением о существенно низкой стоимости китайского труда по сравнению с российским. Начиная со второй половины 2000-х гг., среднюю заработную плату китайских рабочих и служащих по её покупательной способности уже можно вполне сопоставить со средней зарплатой в России с учётом в целом более низких цен на продовольственные и промышленные товары в КНР. Данный тезис подтверждают, как сопоставление официальных статистических данных о среднем доходе на одного члена семьи, так, например, и данные социологического опроса, проведённого ИДВ РАН и Читинским государственным университетом в Забайкальске в 2006 г. Другой аспект – анализ причин возникновения и распространения представлений о «китайской угрозе», «демографической экспансии», «жёлтой опасности», без преувеличения сказать, вызывает наибольший интерес китайских экспертов, некоторые из которых считают вопросы китайской миграции основным препятствием к развитию российскокитайских отношений [3, с..26]. В этом ключе одной из наиболее содержательных работ можно считать вышедшую в 2004 г. публикацию докторанта Института мировой истории АОН КНР Ван Сяоцзюй [4, с..39-42]. На основе детального изучения обширного российского материала автор определяет магистральные направления, с которыми в России ассоциируется «китайская экспансия»: «демографическое», «экономическое» и «военное». В первом случае речь идёт о массовом притоке китайских мигрантов, отражающемся на национальной безопасности; во втором – о контрабандной торговле китайцев, причиняющей ущерб российским экономическим интересам; в третьем – о более боеспособной китайской армии и слабо защищённой российской границе [4, с..39-40]. Истоки возникновения и распространения этих представлений Ван Сяоцзюй связывает с такими причинами, как изменение в соотношении совокупной мощи Китая и России; резкий контраст в демографической ситуации прилегающих территорий; исторические прения в сфере геополитических отношений; западное провокационное общественное мнение [4, с..41]. В работе молодого исследователя из Университета Цзинань Дэн Чжитао, вышедшей позднее, частично повторяются вышеизложенные тезисы, но вносятся и новые положения [5, с..77-80]. Спектр тревог и опасений, сопровождающих китайско-российскую миграцию, исследователь объединяет в формулировку «китайский вопрос миграции». Причины возникновения этого явления, помимо изменения реальных сил двух государств в сторону Китая, ослабления российской экономики, огромного демографического дисбаланса смежных территорий, западного влияния, автор обнаруживает в радикальном русском национализме. По его мнению, именно «ослабление собственной государственной мощи, при виде подъёма и даже превосходства ранее не годившегося в подмётки "младшего брата", задевает чувство собственного достоинства россиян». Другую причину Дэн Чжитао связывает с действиями региональных властей, «намеренно муссирующих проблему» с целью «улучшить свой политический имидж» либо «завуалировать собственную беспомощность в развитии восточного региона». Следующей причиной выступает незаконная деятельность, и неподобающее поведение некоторой части самих китайцев на российской территории, подрывающих имидж китайцев и предоставляющих лишний повод для «враждебного отношения» к ним [5, с..78-79]. Дацинская исследователь Ли Минь главным источником «антикитайских суждений» называет «волну китайской миграции на Дальний Восток», связывая распространение теории «жёлтой опасности» исключительно со страхами «угрозы территориальной целостности» и «экономической экспансии» [3, с..24-26]. Поскольку регион имеет «наибольшую площадь и наименьшую численность населения», то с масштабным наплывом мигрантов, по мнению автора, могут возникать следующие мысли: «с увеличением числа китайцев русские могут превратиться в национальное меньшинство». Тревоги ещё более усиливаются при «проникновении в жизнь практически каждого россиянина китайских товаров, которые занимают в дальневосточном регионе почти 80% от общего числа предметов широкого потребления [3, с..24-26]. С течением времени произошло некоторое смещение акцентов в исследовании вопроса «китайской угрозы». Если до первой половины 2000-х гг. все попытки китайских историков были направлены в сторону выявления истоков и распространения опасений, то позже усилия сосредоточились на выяснении их устойчивости в российском обществе. Профессор Института Северо-Восточной Азии при партийной школе провинции Ляонин Цуй Яопин в своей статье формулирует вопрос следующим образом: «Почему же теория «китайской угрозы» в России по-прежнему актуальна» [6, с..20-26]. Ответ автор обнаруживает в сохранении либо углублении факторов, возродивших в своё время страхи и опасения. В первую очередь, ввиду «продолжающегося серьёзного демографического кризиса», вызванного сокращением численности постоянного населения и трудовых ресурсов», разрешение которого обнаруживается в «расширенном воспроизводстве и привлечении иммигрантов». Затем в устойчивом динамичном подъёме китайской экономики, свидетельствующем о «тенденциях геополитического ослабления России», что заставляет россиян, в условиях сохранения исторических территориальных прений, опасаться «не вернёт ли Китай силой территорию». И наконец, в национальной психологии, а именно в «свойственной русским сильной этнической ксенофобии», отмечается, что «Россия в целом отрицательно относится к пришлому населению, не только к китайцам, но и к прибывающим из стран СНГ». Продолжает сохраняться, по мнению автора, и воздействие западного общественного мнения, «разжигающего недовольство Китаем», а также региональных властей, «привыкших связывать социальные проблемы на своей территории с китайским присутствием» [6, с..25-26]. Пагубное влияние антикитайских настроений на экономические связи двух стран заставило китайское научное сообщество задуматься о выработке контрмер, направленных на преодоление негативных тенденций. Некоторые исследователи открыто называют китайскую миграцию основным препятствием к развитию российско-китайских отношений [3,с..26]. Решение специалисты видят в целом комплексе мер, зачастую с обязательным активным участием двух сторон. Уже известный нам исследователь Дэн Чжитао в этой связи пишет о необходимости на межгосударственном уровне развивать «реальное бизнес-сотрудничество», обращая внимание на такие моменты, как «управление мигрантами, борьбу с нелегальным пересечением границы и преступностью», а также «совместную координацию в разрешении вопросов мигрантов, что способствовало бы стандартизации и налаживанию управления миграцией». В качестве следующего «профилактического средства» предлагается укреплять «многоплановое сотрудничество и взаимодействие между приграничными территориями», где «придавать значение налаживанию отношений между региональными властями», равно как «усиливать культурный и гуманитарный обмен между различными слоями населения прилегающих территорий». В том числе немалые усилия рекомендуется направить на «усиление пропаганды о дружественной политике в отношении России, о строгом соблюдении Китаем двустороннего пограничного договора, о китайско-российских взаимных выгодах от развития торгово-экономического сотрудничества». Здесь же автор предлагает, используя опыт других стран, показывать важность привлечения мигрантов для экономического развития Дальнего Востока, указывая на преимущества китайской рабочей силы [5,с..79-80]. С точки зрения Ли Минь, ключом к решению проблемы китайской миграции может стать усиление сотрудничества и взаимодействия двух стран в пограничной полосе, где необходимо «выстраивать слаженный механизм доверия на региональном уровне, укреплять контакты между народами». Хорошей практикой двустороннего сотрудничества считается проведение мероприятий в рамках «китайского года в России» и «российского года в Китае», призванных благоприятствовать культурному сближению и устранению недопонимания. Ли Минь призывает объединить усилия: с российской стороны, упорядочить региональные программы развития, придерживаться более конструктивных подходов в развитии местной экономики и предоставлении больших возможностей для трудоустройства; с китайской стороны, призывается обратить внимание на имидж рабочей силы, повышать её качество, усиливать предмиграционную подготовку [3, с..26]. Как справедливо заметил шанхайский исследователь Цзян Хунвэй, исследовавший вопросы отношения российского общества к Китаю, – многое зависит от ситуации в самой России. По его мнению, ослабление государства, ухудшение экономических условий, а также усиление сепаратистских тенденций могут привести к возрождению антикитайских настроений, рост могущества государства, стабилизация экономики, наоборот, способствуют ослаблению страхов в отношении Китая [7,с..27]. Нельзя не отметить склонность некоторых исследователей к демонстрации выгод, которые приносит и может принести России присутствие китайских мигрантов. К примеру, хэйлунцзянский исследователь Цзян Чжаньмин, исследуя влияние китайских коммерсантов на развитие Дальнего Востока, пишет об их огромном вкладе в экономику региона, в оживление торгового рынка, обеспечение предметами первой необходимости и улучшение условий жизни населения. Вместе с тем сколько-нибудь значительную иммиграцию китайских коммерсантов на Дальний Восток в ближайшей перспективе автор не прогнозирует. Объясняя это тем, что основную массу мигрантов составляют коммерсанты, нацеленные на получение прибыли, чему не благоприятствует современная экономическая обстановка в регионе. Среди прочих причин, сдерживающих иммиграцию, называют недостаточный уровень общественной безопасности, плохую инвестиционную среду, ксенофобские настроения в российском обществе [8, с..47]. По представлению упоминаемого ранее профессора Цуй Япина, привлечение китайской рабочей силы является важным каналом интеграции России в АТР. Поскольку Дальний Восток и Сибирь постепенно становятся приоритетными регионами развития, совместное освоение ресурсов этих регионов является благоприятной возможностью придать российско-китайскому стратегическому партнёрству практическое претворение [9, с..36]. В качестве вывода можно отметить, что работы китайских учёных по современной китайской миграции в Россию носят преимущественно прикладной характер, нацелены на изучение динамики факторов миграции, причин распространения и устойчивости представлений о «китайской угрозе», а также выработке соответствующих контрмер. Такой подход предопределён практической направленностью изучаемого вопроса. Статья подготовлена при поддержке гранта ОИФН РАН, проект № 12-I-ОИФН-01 Литература 1. 赵定东,李效生:历史与现实:中俄边民跨境流动的社会因素分析. [杂志] // 人口研究. 2003年. 27(3). 页61-63. (Чжао Диндун, Ли Сяошэн. Анализ социальных факторов китайско-российской трансграничной миграции: история и современность // Демографические исследования). 2. 龙长海:俄罗斯的中国移民:历史与现状 [杂志] // 绥化学院学报. 2011年. 5. 页86-89. (Лун Чанхай. Китайские мигранты в России: история и современность // Вестник института Суйхуа). 3. 李敏:俄罗斯远东地区中国移民的发展及现状 [杂志] // 齐齐哈尔大学学报. 2010年. 2. 页 24-26. (Ли Минь. Развитие и современное положение китайской миграции на российском Дальнем Востоке // Вестник Цицикарского университета). 4. 王晓菊:如何看待近年来俄罗斯的“中国扩张论” [杂志] // 学习与实现. 2004年. 1 (39). 页39-42. (Ван Сяоцзюй. Как относиться к имеющейся в России «теории китайской экспансии» // Изучение и достижение). 5. 邓志涛:俄境内所谓中国“移民问题”的对策性思考 [杂志] // 世界经济与政治论坛. 2005年. 3. 页77-80. (Дэн Чжитао. Размышления и контрмеры по так называемому китайскому «миграционному вопросу» в российском приграничье // Мировая экономика и политика). 6. 崔亚平:俄罗斯外贝加尔边疆区的中国劳务 [杂志] // 俄罗斯中亚东欧市场. 2012年. 1. 页20-26. (Цуй Япин. Китайская рабочая сила в Забайкальском крае // Россия, Центральная Азия и Восточная Европа). 7. 江宏伟:俄国社会如何看待中国 [杂志] // 中国研究. 2005年. 7. 页 25-27. (Цзян Хунвэй. Отношение российского общества к Китаю // Демографические исследования). 8. 姜占民:当代俄罗斯远东地区的中国移民现象探究 [杂志] // 西伯利亚研究. 2011年. 6. 页45-47. (Цзян Чжаньминь. Углубленное исследование феномена «китайской миграции» на современном российском Дальнем Востоке // Исследования Сибири). 9. 崔亚平:从历史经济学角度分析俄罗斯远东地区的中国移民 [杂志] // 人口与经济. 2003年. 6. 页32-36. (Цуй Япин. Анализ китайских мигрантов на российском Дальнем Востоке в исторической ретроспективе с экономической точки зрения // Народонаселение и экономика).
|