Пишу вамъ изъ госпиталя въ Варшавѣ, куда попалъ на излѣченіе нѣсколько дней тому назадъ. Дѣло въ томъ, что я получилъ сквозную рану въ колѣно. Пуля прошла такъ удачно, что не задѣла кость, но все же нѣкоторое время придется лежать, т. к. нога не сгибается. Обстоя­тельства, при которыхъ я былъ раненъ обыкновенны, и здѣсь не пред­ставляютъ изъ себя ничего изъ ряда вонъ выходящаго. Полкъ наступалъ, нѣмцы отступали. Я былъ съ 15 стрѣлками въ прикрытіи у пулемета.

Сначала все было благополучно, но часа черезъ 3 непріятельскій огонь усилился до такой степени, что буквально нельзя было повер­нуться, пришлось лечь и отстрѣливаться. Мн. нужно было осмотрѣть расположеніе прикрытія и только что я поднялся, какъ въ тотъ же мо­ментъ полетѣлъ обратно съ прострѣленной ногой. (Тутъ я подошелъ къ точкѣ, которая вызвала это письмо). Въ тотъ моментъ, когда я упалъ, я отчетливо вспомнилъ сцену моего отѣзда и вспомнилъ въ силу какихъ то необъяснимыхъ ассоціацій, что вы меня благословили. И въ тотъ моментъ, когда я упалъ, мнѣ казалось, что только ваше благословеніе защитило меня и я только раненъ, а не убитъ. Отчего, почему, зачѣмъ возникло во мнѣ это чувство – не знаю, но я дѣйствительно такъ чувство­валъ. Это мнѣ и хочется вамъ сообщить.

Шлю вамъ лучшiя пожеланія. Недѣли черезъ двѣ поправлюсь и опять на позиціи. А.

ОТЪ РЕДАКЦІИ.

Приведенныя выдержки изъ писемъ представляютъ собою подлин­ные матеріалы.

Принося благодарность лицамъ, доставившимъ эти письма,редакція просилъ лицъ, ведущихъ переписку съ дѣйствующей арміей,направлять получаемыя ими письма въ нашу редакцію, хотя бы въ вы­держкахъ, въ виду значительнаго общественнаго интереса такихъ до­кументовъ.

Письма по минованіи надобности будутъ возвращаться по указан­ному адресу.

Газета «Дальній Востокъ» 1 января 1915 гъ (№ 1)

Вотъ уже мѣсяцъ, какъ я нахожусь на войнѣ. Былъ нѣсколько разъ въ бояхъ, но слава Богу, остаюсь живъ. Наша кавалерія воюетъ гораз­до лучше, чѣм нѣмецкая. Германцы сильно боятся казаковъ и мнѣ при­шлось одинъ разъ съѣхаться съ германцами. Насъ было 13 человѣкъ, а ихъ полъэскадрона, приблизительно человѣкъ 50. Я сдѣлалъ на нихъ маленькую засаду и открылъ по нимъ стрѣльбу. Сразу поворотили на­задъ и убѣжали. Оставили одну лошадь, одного убитаго и двухъ ране­ныхъ. Я теперь за это получу георгіевскій крестъ 4-ой степени. Наше войско лучше ихняго, духъ бодрый, выглядываютъ молодцами. Мы мно­го брали въ плѣнъ у нихъ, большею часть стариковъ и молодежь, даже попадаются 15 и 17 лѣтъ и взяли одну женщину-кавалеристку. Духъ въ германской арміи палъ. Досвиданія, будьте здоровы…

Вашъ племянникъ П.Ф.

Газета «Дальній Востокъ» 4 января 1915 г. (№ 3)

Здравствуйте, А.Л!, Хотя Висла находится еще въ 4-5 верстахъ въ сторонѣ отъ меня, но такъ какъ другой мѣстности притмѣчательной нѣтъ,то я поставилъ дату «Р. Висла». Если вы посмотрите на карту сѣверо­западнаго фронта войны, то вы придете къ тому убѣжденію (разумѣется,сравнивая то мѣсто нашего расположенія, про которое я писал вамъ еще изъ С., съ этимъ), что мы отступили на нѣсколько верстъ; и это вѣрно, – мы отступили. Не такъ, какъ газеты обыкновенно пишутъ: по «стратеги­ческимъ» соображеніямъ, а въ полномъ смыслѣ этого слова – по страте­гическимъ соображеніямъ. Газетныя стратегическiя соображенія едва ли можно писать безъ кавычекъ.

Итакъ, мы отступили потому, что цѣлый мѣсяцъ пришлось вести упорные бои и все на одномъ мѣстѣ. Я же шесть дней только пробылъ на старой позиціи. Нѣмцевъ невозможно было согнать съ превосходно занятыхъ ими позицій: начиная съ передовой линіи нѣмецкихъ окопов и кончая задними резервными частями, имъ открывался полный видъ на занятыя нами позиціи. И вотъ вмѣстѣ съ этимъ скажу вамъ съ пол­ной откровенностью, что наши потери были ничтожны сравнительно съ нѣмецкими.

Много разъ наступали нѣмцы, пытаясь насъ выжить съ занятыхъ позицій, но все было напрасно и теперь мы не потому отступили, что не­возможно было больше держаться, а потому, что не хотѣлъ, очевидно, нашъ штабъ держать дѣло въ застоѣ. Достаточнымъ подтвержденіемъ этому можетъ служить то, что изъ всѣхъ отступавшихъ многихъ тысячъ войскъ, едва-ли было хотя бы три или четыре человѣка убито или ране­но, тогда какъ обыкновенно при отступленіи приходится нести тяжелыя потери отступающей сторонѣ. Скажу вамъ прямо: нѣмцы не раньше, какъ часовъ черезъ пять или семь узнали о нашемъ отступленіи.

На нашемъ фронтѣ дѣйствуютъ силы нѣмцевъ, т.к. здѣсь сосредото­ченъ главный центръ немецкихъ силъ, рвущихся на Варшаву.

Духъ русской арміи превосходный, по крайней вѣрѣ это мнѣ хоро­шо извѣстно про цѣлый нашъ корпусъ. Кормятъ превосходно.

Сегодня-же ночью наши перешли въ наступленіе, оттѣснивъ нѣмцевъ штыковымъ боемъ.

Служу теперь я добровольцемъ въ знаменитомъ полку, нѣсколько разъ уже отличавшемся въ этой войнѣ.

А.Г.

Газета «Дальній Востокъ» 4 января 1915 г. (№ 3)

Я сейчасъ нахожусь на печальномъ положеніи – тяжело раненъ въ правое плечо и руку. Раненъ подъ Лодзью. Въ лазаретѣ придется лежать, я думаю, не менѣе какъ полгода. Былъ во многихъ битвахъ, все оставал­ся цѣлъ, но, наконецъ, очередь дошла и до меня и непріятельская пуля поразила меня тогда, когда я лежа прицѣливаясь, спустилъ курокъ и немного приподнявшись посмотрѣлъ, правильно ли прицѣлился. Въ это время мнѣ непріятельская пуля ударила въ верхнюю часть лопатки и прошла вдоль руки, сломала кость и наконецъ вырвала большой кусокъ мяса. Сейчасъ лѣчатъ рану, а потомъ будутъ сращивать кость.

Милые родители! Не дай Богъ, что здѣсь дѣлается… Настоящій адъ…

Я самъ, когда меня ранили, сгоряча вскочилъ и пробѣжалъ шаговъ 10, потомъ упалъ, уткнувшись лицомъ въ снѣгъ. Пролежавъ нѣкоторое время безъ памяти, я поднялся и побрелъ въ ближайшій окопъ, запи­наясь за мертвыхъ и раненыхъ, которые не могутъ двигаться съ мѣста. Рота ушла впередъ, былъ страшный артиллерійскій и ружейный огонь, пули летятъ какъ дождь, добивая раненыхъ. Я дождался ночи и пошелъ въ деревню, надѣясь тамъ найти фельдшера. До деревни было версты три (деревня нѣмецкая). Пока пришелъ много крови вытекло изъ меня. Здѣсь мнѣ распороли мундиръ, рубашку и перевязали раны. Скоро меня увезутъ въ Москву.

Ш.

Газета «Дальній Востокъ» 6 января 1915 г. (№ 5)

Здравствуй дорогой мой хозяинъ. Сильно я обрадовался, когда по­лучилъ отъ васъ письмо, что вы меня не забыли и вспомнили обо мнѣ. Я никогда не думалъ, что мнѣ – сиротѣ получить отъ кого-то письмо, а тутъ вдругъ получаю отъ васъ, да еще съ деньгами 3 рубля, чему я такъ обрадовался и не нахожу словъ, какъ благодарить васъ. Если Богъ дастъ какъ вернусь, тогда отслужу вамъ за ваше неоцѣненное добро. Дай Богъ вамъ великаго счастья и добраго здоровья. Одно мое несчастья, что я не­грамотный и не могу писать, а то-бы я вамъ написалъ, а то приходится просить людей, да и некогда имъ. Это пишетъ дяденька унтеръ-офицеръ А. Осиповъ. Онъ тоже знаетъ васъ.

Мы третій день отдыхаемъ въ немецкихъ окопахъ, выбили ихъ изъ этихъ окоповъ штыками. Три дня не деремся и надоѣло – охота драть­ся. Я сейчасъ привыкъ, ничуть не страшно и не боязно. Много разъ моя жизнь висѣла на волоскѣ, но Богъ миловалъ. Не только меня но и мно­гихъ, Богъ спасаетъ чудомъ. У рѣдкаго солдата не прострѣлены шапки и шинельки. У меня въ шинелькѣ штукъ пять дыръ, и въ шапкѣ двѣ и нѣсколько царапинъ пулями по тѣлу, одна по щекѣ оцарапала. Пули летятъ, какъ градъ. У насъ ихъ не боятся, не страшно. Многихъ ранятъ пулями, онъ и вниманія не обращаетъ и продолжаетъ наступать. Всѣмъ охота добраться до штыковъ. Какъ въ штыки – нѣмцы другіе, отъ страху падаютъ и бѣгутъ куда попало. Тогда мы надъ ними злобу вымещаемъ. Послѣ штыкового боя сколько удовольствія, сколько разговора и смѣха – цѣлое торжество. А у насъ такіе ловкіе и сильные: въ одного нѣмца штыкъ запуститъ, другому по уху кулакомъ, онъ и летитъ и от кула­ка. Это они сильно не любятъ, что кулакомъ бьютъ по мордѣ и говорятъ: «Это не законъ!». Я одного нѣмца закололъ и спасъ товарища. Нашъ какъ-то упалъ, а нѣмецъ его прикололъ къ землѣ скользомъ по боку; штыкъ прошелъ шинельку, онъ его и держитъ штыкомъ къ землѣ. На­шему нельзя встать, а нѣмецъ подловчивается добить его выстрѣломъ. Я его сзади какъ пырнулъ въ спину онъ и заоралъ лихоматомъ. Тогда то­варищъ вырвался и тутъ его еще по головѣ прикладомъ, онъ и полетѣлъ. Наши офицеры съ нами обходятся хорошо, какъ со своими товарищами шутятъ. На войнѣ сильно весело жить. Другой разъ приходится по 2 дня не ѣсть и не спать и не охота даже, а охота скорѣе разбить нѣмцевъ – тогда и отдыхъ. Нѣмцевъ сильно много падаетъ, когда въ атаку лѣзутъ и какъ мураши раздавленные валяются по полю. Ихніе только сильно рвутся «чемоданы» – это большiя бомбы у насъ называютъ чемоданъ. Одинъ разъ мы сид.ли подъ бугромъ втроемъ, а на бугр. какъ дастъ этотъ чемоданъ, насъ какъ и не было. Одного товарища отбросило зем­лей, а насъ двоихъ завалило въ аршинъ землей. Тотъ насъ откопалъ и вытащилъ изъ земли и всѣ трое остались невредимые, здоровые, не­множко царапины были. Много такихъ чудесныхъ спасеній бываетъ, всего не опишешь. Горя и смѣху много над нѣмцами. Богъ дастъ, если вернусь, будетъ что разсказать.

Пока остаюсь живъ и здоровъ, еще васъ благодарю, что меня хоть вы не забыли. П.Ж.

Газета «Дальній Востокъ» 8 января 1915 гъ (№ 6)

Многоуважаемый Г.Е.! Увѣдомляю я Васъ, что нахожусь на самой границѣ, на станціи Вержболово; мы возимъ со станціи Вержболово по­чту и посылки въ мѣстечко въ 2-хъ верстахъ отъ Эйдкуненъ въ почто­вую контору два раза въ день. Это наша служба, стоимъ мы при станціи Вержболово, въ которой половина зданій нашихъ уцѣлѣли отъ Герман­скаго нашествія, въ которыхъ живутъ наши обозы. У насъ квартира об­ставлена очень хорошо германской мебелью, которая нами привезена съ германской территоріи. Конечно, жители Германіи ушли въ глубь стра­ны. У каждаго солдата хорошая дубовая кровать и мягкая мебель, столы и гардеробы, но только у насъ еще не хватаетъ піанино или рояли, а у нѣкоторыхъ командъ, есть эта музыка и солдаты на нихъ играютъ; кто какъ умѣетъ. Словомъ, на станціи Вержболово и город. Столупенен. солдаты живутъ въ квартирномъ отношеніи по губернаторски. Конеч­но, гдѣ наши забрали германскую территорію, то всѣ жители ушли и все оставили. Много очень взято у германцевъ хорошаго породистаго го­ландскаго скота; коровъ, быковъ, свиней и овецъ, а у крестьянъ остался немолоченный хлѣбъ, картошки сколько хошь, бураковъ тоже и корму очень много. Сѣна, овса и хлѣба – во всемъ, въ этомъ есть избытокъ. Мы ѣздили въ Столупененъ три раза за фуражомъ. Крестьяне у нихъ жи­вутъ хуторами, живутъ образцово. Въ домѣ полно мебели мягкой, а во дворѣ всѣ земледѣльческія орудія и много хлѣба. Но всѣ ушли и дома ихніе стоятъ цѣлы, машины перебиты и переломаны.

Орудійную стрѣльбу слышно каждый день. Два раза (27 и 30/XII) прилеталъ къ намъ аэропланъ. Мы оба раза по нему стрѣляли, но онъ высоко леталъ.

Наши имѣютъ хорошіе окопы. Въ настоящее время съ передовой позиціи пріѣзжаютъ за газетами и покупками. На нашемъ фронтѣ во­обще дѣла очень хорошо идутъ, впередъ, все впередъ; но главное всего много, какъ фуража, такъ для солдатъ съѣстныхъ припасовъ.

Съ почтеніемъ къ вамъ Н.А.

Газета «Дальній Востокъ» 10 января 1915 г. (№ 8)

Дорогая Т.

Отъ тебя получилъ до сихъ поръ 4 письма и телеграмму отъ 28 окт. Живется мнѣ какъ въ походѣ: то сидимъ на мѣстѣ, то передвигаемся даль­ше. Въ городахъ живу у мѣстныхъ обывателей въ хорошихъ квартирахъ, но холодныхъ, въ деревняхъ – гдѣ-нибудь въ крестьянскихъ избушкахъ. Довольствіе получаю изъ солдатскаго котла. Гдѣ можно картофель ку­пить тамъ питаюсь картофелемъ и мясомъ, когда есть. Хлѣбъ получаю черный солдатскій и сухари. Въ булочныхъ сначала хлѣбъ можно было достать, но въ послѣднее время въ пекарняхъ пекутъ хлѣбъ только для солдатъ и хлѣба купить негдѣ. Колбасу тоже рѣдко можно купить. Все ско­ро расхвататываютъ. Сахара нѣтъ. Вообще, продовольственный вопросъ, скверный вопросъ. Солдатъ, конечно, стараются снабжать хлѣбомъ и мя­сомъ. У меня шуба, теплая рубаха, бурковые сапоги, такъ что нехолодно. На меня налѣтелъ сзади на дорогѣ автомобиль и искалѣчилъ мою ло­шадь, такъ что пришлось тутъ же застрѣлить. Лошадь испугалась шума автомобиля и попятилась назадъ, на середину дороги. Самъ уцелѣлъ по счастливой случайности. Вѣроятно мнѣ выдадутъ пособіе на покупку другой лошади. Пока пользуюсь казенной лошадью.

Послѣднее время происходятъ частые бои. Нашъ корпусъ [в]ездѣ гонитъ нѣмцевъ. При переѣдѣ по дорогѣ я видалъ очень много убитыхъ лошадей, мѣстами такъ и лежатъ вдоль дороги въ одинъ рядъ. Въ полѣ,куда не взглянешь вездѣ чернѣютъ убитые лошади и люди. Видалъ мѣстами много убитыхъ нѣмцевъ: такъ и лежатъ полный дворъ, слов­но усѣянный. Попадались среди нихъ и наши солдаты. Въ одном мѣстѣ видилъ 12 казаковъ и офицера, которые были убиты нѣмцами ночью, когда въ деревнѣ спали. Со всѣхъ сапоги сняты и карманы выворочены. По дорогѣ видалъ массу нѣмецкихъ зарядныхъ ящиковъ и поломанныхъ повозокъ, массу поломанныхъ ружей, касокъ, снарядовъ и всякой всячи­ны. Видѣлъ въ одномъ селѣ разбитый германскими снарядами польскій костелъ. Вездѣ сгорѣвшие дома, а около нихъ валяются трупы убитыхъ. Въ деревнѣ люди попадаются и многiе плачутъ, что нѣмцы у нихъ все отобрали и оставили голодными. Города, какъ видно, обстрѣливаются мало. Иногда видать много плѣнныхъ нѣмцевъ. Попадаются и немецкіе тяжелыя орудія. Погода все время стояла пракрасная, дождь, грязь и иногда солнца не видно. Живешь какъ въ бочкѣ. Сейчасъ выпало немно­го снѣгу. В.

Газета «Дальній Востокъ» 14 января 1915 г. (№ 12)

9 декабря 1914 г.

Многоуважаемый И.В.!

Вотъ уже второй мѣсяцъ находимся на войнѣ, а пока еще въ дивизіонѣ благополучно. Почти все время участвуемъ въ бояхъ и толь­ко два раза за все время попали на отдыхъ въ резервъ на пять дней. Послѣднее письмо послалъ вамъ изъ Плоцка, 4-го ноября, но не знаю, получили ли вы его, такъ какъ дня черезъ два послѣ нашего ухода, го­родъ заняли нѣмцы. Съ того времени и по сей день дошли мы до рѣки Бзуры, продвигаясь то впередъ, то назадъ.

Съ нами теперь работаетъ наша дивизія, которая проявляетъ чу­деса храбрости. Нѣтъ только съ нами бригады, она гдѣ-то въ другомъ мѣстѣ. Пока что – отходимъ шагъ за шагомъ, но чего это стоитъ нѣмцамъ – выразить трудно. Общаго положенія дѣлъ, выяснить сидя здѣсь, нель­зя, но мнѣ кажется, что нѣмцы, благодаря нашей тактикѣ такъ сильно теряютъ, что очень скоро ослабѣютъ. Я время нахожусь на позиціяхъ и нѣсколько разъ былъ подъ сильнымъ обстрѣломъ. За бои подъ Ловичемъ, 22 и 23 ноября, когда пришлось работать на батареи, представленъ къ наградѣ. Но скажу откровенно, было жутковато, когда 15 сент. бомбы рвались на батареѣ и насъ сидящихъ въ окопахъ, засыпало землей.

Обыкновенно бой начинается въ восемь часѣ утра и доходитъ до выс­шаго напряженія часамъ къ 4 – 5 дня, а затѣмъ затихаетъ. Вечеромъ, въ 8 часовъ нѣмцы начинаютъ снова и, пострѣлявши съ часъ или два, снова смолкаютъ, а ночью ходятъ въ атаку. Дневные бои не оставляютъ такого сильнаго впечатлѣнія, какъ ночные. Нѣмцы сначала поджигаютъ сна­рядами деревню впереди или около нашихъ окоповъ и затѣмъ уже идутъ въ атаку. Подымается настоящій адъ. Получается такое впечатлѣніе,какъ будто въ огромномъ котлѣ кипитъ вода: – это отъ пулеметнаго и ружейнаго огня. Шрапнели и бомбы рвутся съ визгомъ и ревомъ. Каж­дый моментъ имѣешь возможность быть убитымъ или раненымъ, но объ этомъ какъ-то не думаешь.

Сейчасъ нѣмцы прутъ на насъ, какъ сумасшедшiе. У плѣннаго офицера нашли приказъ, который гласитъ, что они должны во что бы ни стало, сбить насъ и занять позиціи на Бзурѣ завтра, 10 декабря. Противъ насъ сейчасъ работаетъ ихъ гвардейскій корпусъ. Народъ рослый, бра­вый и замѣчательно чисто одѣтый. Пленные говорятъ, что ихъ перевели сюда съ западнаго фронта, гдѣ воевать очень легко и гдѣ они отдыхали, а здѣсь, у насъ, имъ очень трудно. Очень характерно выразился одинъ плѣнный нѣмецъ про своихъ союзниковъ: «У насъ, говоритъ, союзники такая сволочь, какъ австрійцы»…

Я чувствую сильную усталость, такъ какъ постоянное недоѣданіе и недосыпаніе даютъ себя знать. Спать приходится кое-гдѣ и кое-какъ, на соломѣ, не раздѣваясь, изрѣдка только удается разуться. Иногда по три­четыре дня не приходится мыться, а о банѣ можно только мечтать. Поч­ти у всѣхъ насѣкомыя, да и немудрено, когда постоянно находишься въ грязи. Погода здѣсь стоитъ отвратительная, грязь непролазная, дождь или снѣгъ, который сейчасъ же таетъ. У насъ всѣ цѣлы.

Уважающій васъ И.И. П – въ.

Газета «Дальній Востокъ» 16 января 1915 г. (№ 14)

… Мн. Богъ привелъ отличиться въ нѣкоторыхъ случаяхъ и уже представленъ ко всѣм 4-мъ георгіевскимъ крестамъ. Честь имѣю сообщить вамъ свои подвиги, пришлось мнѣ совер­шать. Первый подвигъ я совершилъ, вынесъ изъ горящяго дома теле­фонный полевой аппаратъ со всѣми принадлежностями и проводами. Непріятельскій снарядъ попалъ въ домъ, гдѣ помѣщался штабъ и дру­гой телефонистъ, который находился со мной, испугался и убѣжалъ но я даже не растерялся. За это я представленъ къ георгиевскому кресту 4-ой ст.

Въ другой разъ я связалъ телефонный проводъ подъ сильнымъ непріятелскимъ огнемъ во многихъ мѣстахъ, чѣмъ соеденилъ связь ба­тальона со штабомъ полка и за это былъ представленъ ко второму кресту – 3-ст.

Третій разъ я спасъ свой пулеметъ – увелъ его изъ подъ сильна­го артиллерійскаго непріятельскаго огня. Снарядомъ была выбита вся прислуга при пулеметѣ и никто не р.шился спасти его но мнѣ Богъ далъ смѣлость и я рѣшился на вѣрную смерть. Недойдя шаговъ 50 до пуле­мета, шагахъ въ пяти отъ меня разорвался снарядъ и даже воздухомъ сбилъ меня съ ногъ. Но меня даже не ранило и я былъ представленъ къ 3-му кресту – 2 степ.

Въ четвертый разъ я былъ посланъ отъ батальоннаго командира съ важнымъ донесеніемъ къ командиру полка. Но пробѣжавъ шаговъ 15 былъ раненъ въ голову, но очень легко. Хотя пуля пробила насквозь па­паху и только оцарапала кожу не задѣвъ черепа и когда мнѣ сдѣлали пе­ревязку въ окопѣ, съ наступленіемъ темноты принесъ важное донесеніе командиру полка и раненый остался опять въ строю и за этотъ подвигъ былъ представленъ къ 4-му кресту 1-ой степени и командиръ произвелъ меня въ старшие унтеръ-офицеры и наградилъ меня серебряной меда­лью съ надписью: «За храбрость.»

Г. С.

Газета «Дальній Востокъ» 31 января 1915 г. (№ 29)

Уважаемые К.В. и Н.И. шлю Вамъ свой привѣтъ. Я вамъ изъ В. телеграфировалъ, что насъ посылали на Германскую границу. Мы доѣхали до позицій, но тамъ оказалось войска достаточно, да и горъ тамъ нѣтъ, вотъ насъ и послали теперь на австрійскую границу въ Л., куда и прибудемъ 14-го. Вы навѣрное читали въ газетѣ, что нѣмцы бросили бом­бу въ г. Варшаву. Этотъ самый аэропланъ германскій летѣлъ надъ на­шимъ поѣздомъ, но къ намъ подошелъ поѣздъ съ ранеными и «Красный Крестъ» спасъ часть нашего поѣзда, ибо онъ (аэропланъ) былъ близко отъ насъ. Мы скоро приготовились къ надлежащей встрѣчѣ: выбѣжали съ оружіемъ. Онъ это замѣтилъ, это было въ 11 часовъ утра, потомъ онъ полетѣлъ на Варшаву и въ 12 ч. бросилъ тамъ бомбу. Мы теперь изъ С. какъ я Вамъ уже говорилъ отправлены въ Л., взятый у Австрійцевъ… Бои идутъ безпрерывно, по всему фронту и частично. Адъ настоящій. Хотя мы были ночью на С-ѣ и Л-ѣ тамъ, несмотря на темноту бой продол­жался. Наша дивизія пока не принемала участіе въ этомъ дѣлѣ. Описать и передать трудно, да и врядъ ли кто сумѣетъ, если самъ не побываетъ здѣсь и не испытаетъ всего, хотя присутствіемъ своимъ. Когда садишься писать письмо, думаешь много, много надо передать въ письмѣ. Когда же начинаешь писать, какъ-то само по себѣ расходится и пишешь, что остается отъ фильтра мыслей. Вотъ ровно 35 дней сидимъ въ вагонахъ. Я, какъ вамъ и писалъ назначенъ фельдфебелемъ и дѣла, что называ­ется, по горло – то выводи лошадей, то получай фуражъ и провіантъ, то другіе хозяйственныя дѣла. Время прямо ни минуты, спать приходится обувшись, но ничего чувствую себя хорошо. Русскій солдатъ и останется такимъ, какимъ былъ всегда. Идутъ раненые, усталые, а пѣсни, пляски не прекращаются.

Пока досвиданія. И.Т.

Газета «Дальній Востокъ» 12 февраля 1915 г. (№ 39)

Привѣтъ вамъ, уважаемые К.В. и Н.В.! Вотъ пишу вамъ съ за­воеванной территоріи. Мы доѣхали по желѣзной дорогѣ до пограничной станціи, а отъ туда походомъ на Л., шли 5 дней, деревни частыя, много населенныя, постройки хорошiя, населены все русинами и поляками, отношеніе къ намъ очень хорошее. Въ Л. стоимъ въ австрійскихъ улан­скихъ казармахъ, ибо Л. сохранился, пострадали только пригороднѣ по­селки, гдѣ были бои. Сколько кургановъ насыпано надъ убитыми, наши­ми и австрійскими! Наши маленькіе курганы, а австрийскiе громадные, точно горы. Мы выступаемъ 22-го въ Карпатскiя горы, но въ виду того, что Карпаты очищены отъ австрійскихъ войскъ, идемъ въ Тилійскія до­лины къ Венгріи. Нашъ дивизіонъ прикомандированъ къ кон. казачьей дивизіи, которая состоитъ изъ кавказцевъ: чеченцевъ, осетинъ и даге­станцевъ. Вы не смущайтесь, если отъ меня не будетъ долго письма, ибо уйдемъ какъ партизаны впередъ и можетъ быть не будетъ возможности сдать письмо. Такую массу берутъ въ плѣнъ австрійцевъ, что заполне­ны всѣ села и деревни. Плѣнныхъ русинъ и поляковъ отпускаютъ по домамъ, ибо Галиція вся за нами. Только плѣнные должны въ недѣлю разъ явиться къ нашему командиру, а изъ К. и П. плѣнныхъ совсѣмъ не берутъ, какъ только сдадутся, берутъ ихъ оружіе и снаряженіе и отправ­ляютъ снова въ крѣпость доѣдать хлѣбъ; это фактъ. Ой-ой! какое пла­чевное состояніе австрійцевъ. Морозъ въ 120 на нихъ такъ дѣйствуетъ,что много померло. Ну уважаемый К.В. пока до свиданія. Пишите мн. что-нибудь.

И.Т.

Газета «Дальній Востокъ» 13 февраля 1915 гъ (№ 40)

Письмо милымъ и дорогимъ моимъ любезнымъ Кат. и Пе. Первымъ долгомъ моего письма спѣшу послать вамъ свое нижайшее почтеніе и низкій поклонъ и съ любовью низко кланяюсь и цѣлую васъ мои и крѣпко прижимаю къ своей груди и желаю вамъ счастья и всякаго благополучія и счастливаго успѣха въ дѣлахъ рукъ вашихъ и отъ Госпо­да Бога добраго здоровья. Затѣмъ увѣдомляю я васъ, что мы были музы­кантами только дорогой а здѣсь насъ разбили по батареямъ. Я попалъ въ первую батарею, около пушекъ нахожусь. И вотъ попали мы на позицію. Вступили мы въ бой, забылъ котораго числа декабря мѣсяца. Да и гдѣ здѣсь запомнишь, некогда помнить. Былъ в бою двадцать дней. День и ночь безпрерывно шелъ бой. Подъ градомъ непріятельскихъ снаря­довъ и ружейныхъ пуль, переносили холодъ и голодъ. Въ окопахъ вода, ночью сидишь только на корточкахъ, да и то некогда, потому что надо пушки заряжать и стрѣлять. А снаряды враговъ все летятъ и рвутся то впереди, то позади, то надъ нашими головами вверху. То приходится скорѣе бѣгомъ переѣзжать съ одной горы на другую и снова копать око­пы и стрѣлять, а тутъ горе еще новое, что день и ночь льетъ безпрерыв­но идетъ дождь. Кругомъ вода и грязь. Ѣсть приходилось только одни сухари, да воду, да и тѣхъ еще нѣтъ. По три-четыре дня приходилось совершенно голодомъ быть не ѣвши, потому что провизія находится отъ насъ верстъ за двадцать въ обозѣ. Жди когда подвезутъ и вотъ въ ночь на самое Рождество Христово бились мы съ врагомъ, наступали на городъ Краковъ въ Австріи (она же называется Долмація). Поднялись на одну изъ высокихъ горъ, окопались и стали стрѣлять, а непріятель стрѣляетъ изъ пушекъ и ружей и вотъ вдругъ что-то страшно сильно свистнуло и пролетѣло надъ моей головой. Только помню былъ одинъ моментъ, меня ударило сильно по головѣ. Не помню, что со мной было. Очнулся я уже лежу подъ горой. Отъ моего мѣста, гдѣ былъ бой, саженей за десять. Ока­зывается надъ моей головой лопнулъ пушечный снарядъ и меня бросило воздухомъ подъ гору. Тутъ я и опомнился, схватился я руками за голо­ву, смотрю шапки у меня нѣтъ, сорвало съ моей головы и разорвало на мелкіе клочки. Показалась во рту и въ ушахъ кровь. Я долго пролежалъ тутъ покудова пришли санитары и унесли меня въ лазаретную линей­ку.

Я день и ночь думаю о васъ, милые мои! Богъ дастъ скоро увидим­ся. Послѣднее время я часто по ночамъ сталъ видѣть васъ во снѣ. Богъ дастъ поправлюсь, будетъ миръ и увидимся. Теперь нѣсколько словъ возьму съ войны. Напримѣръ, тянется грязная и ухабистая дорога по вы­сокимъ Карпатскимъ горамъ и непрогляднымъ громаднымъ и темнымъ лѣсамъ, то по глубокимъ ущельямъ и глубокимъ оврагамъ, то мысамъ и голымъ горамъ. Дорога всюду идетъ извилистая. Теперь возьму изъ на­шей солдатской военной жизни. И вотъ по этой то дорогѣ, гдѣ утопаютъ по колѣно въ грязи солдаты и лошади съ трудомъ вытягивая ноги идетъ много частей войска и наша часть идетъ и я иду съ ними. Слышенъ стукъ орудія другъ о друга. Слышенъ лясканiе шашекъ артиллерійскихъ сол­датъ. Слышно какъ шлепаютъ солдаты ногами и слышно какъ разгова­риваютъ солдаты между собой. Привала что то долго нѣтъ, и вотъ я на­думалъ отдохнуть. Перелѣзъ черезъ глубокую канаву, которая тянется по обѣимъ сторонамъ, присѣлъ на упавшее дерево. А войско все идетъ, а я задумался объ Кат. и Пе. и думаю какъ онѣ милыя мои теперь по­живаютъ. И вдругъ вижу, птичка выпорхнула изъ густого лѣса, а за ней другая, третья, и еще и еще. Собралось ихъ много, я и думаю: «Зачѣмъ вы птички здѣсь живете! Васъ могутъ здѣсь убить. Вотъ полетятъ пули градомъ и васъ всѣхъ убьютъ». А войско идетъ, и думаю я: «И мнѣ тоже надо итти». Боюсь, какъ бы не отстать. Всталъ и отправился догонять свою часть.

Я писалъ вамъ много писемъ, но не знаю получили ли вы ихъ. Пи­салъ всю дорогу и походахъ писалъ и въ бою писалъ два письма. Прош­ли мы всю Австрію взадъ и впередъ. Прошли болѣе 20-ти австрійскихъ городовъ.

Газета «Дальній Востокъ» 15 февраля 1915 г. (№ 42)

Дорогой другъ Н.И!

3 дня шли и до того устали, что невозможно было итти, такъ страш­но болѣли ноги. 19 утромъ получили приказъ наступать, и представь, ни одинъ парадъ не бываетъ такой красивый и такой спокойный, какъ было это наступленіе. Просто чудо, а не картина! Площадь ровная подъ озимымъ посѣвомъ видна на нѣсколько верстъ кругомъ. Двинулись въ бой стройными рядами, взводъ за взводомъ на разстояніи 80 шаговъ. И никакого страху, никакого упадка духа. Только нѣкоторые молодые солдаты сперва падали когда пролетали пули или снаряды. Такъ мы шли долго подъ ружейнымъ и артиллерійскимъ огнемъ, но потерь не несли, повидимому, германцы стрѣляютъ очень плохо. Если бы они такъ наступали на насъ то я увѣренъ, что ихъ не осталось бы ни одного. Сна­ряды ихъ рвались надъ нашими головами, производя ужасающій свистъ и ревъ просто до невозможности, а тѣ, что падали, никого не убивали. Такъ мы ихъ выбили изъ 2-хъ деревень. Одна горѣла, не знаю подожгли ли ее нѣмцы или наши снаряды, въ ней я не былъ, а во второй нашли 3-хъ нѣмцевъ – 2-хъ раненныхъ и одного здороваго, который поднялъ руки, въ одной держитъ фляжку и кричитъ «вудка». Мы ни его, ни водки не тронули. Мы пошли на 3-ю деревню. Залегли шагахъ въ 500 за пере­валомъ и ждали пока наша артиллерія начнетъ ее обстрѣливать или же пока стемнѣетъ. Но вмѣсто этого немецкая артиллерія открыла обстрѣлъ по насъ, и навела такой ужасъ, что описать невозможно. Первые снаря­ды разорвались шагахъ въ 10-ти съ такимъ трескомъ, что я сразу оглохъ, сталъ какъ пень. И солдаты должны были вернуться въ деревню, изъ которой раньше выбили нѣмцевъ, остался я только одинъ, т.к. мнѣ очень не хотѣлось быть раненымъ иле ибитымъ сзади, и я зналъ, что наши скоро придутъ обратно, а позиція была хороша, за высокой межой. Въ это время нѣмцы вошли въ деревню и такъ хорошо было въ нихъ стрѣлять,что не хотѣлось бросить, и рѣшилъ разстрѣл. всѣ патроны и если наши не придутъ, то уйти. Вдругъ нѣмцы открыли такой сильный огонь, кото­раго день не было, и изъ ружей и изъ пулеметовъ и изъ орудій, только въ ушахъ звенитъ и что то трясется, даже гудитъ, реветъ, свиститъ и не раз­берешь, что дѣлается! Я сперва было струсилъ, хотѣлъ бѣжать, но скоро успокоился, рѣшилъ, что въ меня одного не станутъ стрѣлять изъ орудій, да и не видно меня, не нападутъ. И сталъ я опять стрѣлять. Вдругъ меня всего будто дернуло, въ тотъ моментъ, когда я хотѣлъ курокъ спустить. Я думалъ, что кто-то есть, нѣтъ ничего не дималъ, а просто оглянулся, никого нѣтъ, и ружья нѣтъ. Все это случилось въ одинъ мигъ и какъ я лежалъ на локтяхъ, такъ и остался лежать, но только безъ ружья, да указательный палецъ виситъ на нижней кожѣ, около кисти. Я сильно испугался, заметался какъ мышь въ мышеловкѣ и сейчасъ нахожусь въ Варшав. до прибытія поѣзда.

К.

Газета «Дальній Востокъ» 18 февраля 1915 г. (№ 45)

Здравія желаю ваше превосходительство! Поздравляю васъ съ Но­вымъ годомъ и желаю вамъ дальнѣйшаго процвѣтанія, и посылаю вамъ свое почтеніе и чистосердечный поклонъ, еще увѣдомляю васъ, что я Петръ Кашуба нахожусь по милости Божьей кое какъ, слава Богу, живъ и здоровъ, чего и Вамъ желаю, отъ Всевышняго Творца всѣхъ благъ. Пишу вамъ свои новости, т.е про дѣйствія, военныя, стоимъ въ одномъ положеніи полтора мѣсяца на юго-западномъ фронтѣ: бои идутъ, но ни онъ ни мы не наступаемъ. На Варшаву обратно наступаетъ, но онъ на­ступаетъ безъ пользы, только кладетъ силы, а у насъ побѣды блестящiя, все-таки въ далеком будущемъ придемъ въ Берлинъ, хотя это и протя­нется, но ничего, только бы придти въ Берлинъ. Краковъ забрали въ пер­выхъ числахъ января. Отъ Коли еще получилъ письмо, съ нетерпѣніемъ ожидаю ихъ карточки. Ваше превосходительство, почта у насъ плохая: дожди идутъ каждый день. Зимы совсѣмъ нѣтъ, страшное испареніе. Больше новостей нѣтъ. Остаюсь многоуважаемый васъ Вашъ стр. П. Ко­шуба.

Мѣсто отправленія секретъ. Что дѣлаемъ – секретъ, куда идемъ – секретъ, все – секретъ. Вотъ дорогой К. и напиши письмо при такихъ условіяхъ. Нужно обладать пылкой фантазіей кореспондента, сочиняю­щаго записки очевидца изъ редакціонной комнаты и бойкостью и раз­вязностью Немировича-Данченко, чтобы изъ пустого факта расписать статью на нѣсколько столбцовъ. Съ другой стороны недостатокъ наблю­дательности тоже не даетъ пищу для письма: гдѣ другой подмѣтитъ каждый штрихъ, каждую мелочь, тутъ не замѣчаешь слона. Погода здѣсь стоитъ отвратительная: въ первый день праздника было мороз­но 3-40, можно было проѣхать на саняхъ; на второй день пошелъ дождь съ вѣтромъ, развело грязь – не приведи Господъ, окопы залило водой и вотъ въ такомъ положеніи нашимъ защитникамъ приходится проводить цѣлыя сутки. Хорошо еще что налажено дѣло снабженія арміи всѣмъ не­обходимымъ, помимо того сейчасъ шлютъ много пожертвованій и теплы­ми вещами и бѣльемъ. Нужно сказать, что иногда шлютъ не то, что нуж­но. Солдатъ имѣетъ табаку 1 ф. въ мѣсяцъ, 12 золотѣ въ день, кромѣ прочаго продовольствія по положенію выдается еще 25 золотниковъ сала свиного въ день на человѣка. Сейчасъ при холодахъ, сало незамѣнимая вещь, необходимость является въ бѣлье, т.к. стирать приходится край­не рѣдко. Не вредно посылать солдату бумаги, конверты, карандаши, книжки, иголки; мелочь а достать дорого. Офицеры обезпечены хоро­шо и для нихъ подарки имѣютъ скорѣе моральное, чѣмъ матеріальное значеніе; по пословицѣ: не дорогъ подарокъ – дорога любовь. Завтра это письмо пойдетъ черезъ всю матушку Россію, когда-то оно придетъ.

Твой Я.

Газета «Дальній Востокъ» 19 февраля 1915 г. (№ 46)

Дорогой о.Василій, вчера получилъ Ваше письмо, шедшее до меня ровно мѣсяцъ, но и это слава Богу, все-таки довольно скоро, такъ какъ и представить себѣ нельзя до чего масса писемъ получается въ полко­вое почтовое отдѣленіе и хотя ругаешься, что плохо доставляютъ письма, но винить нельзя, а потому волей-неволей подчиняешься обстоятель­ствамъ. Пишите чаще, вы не можете себѣ представить какую отраду они представляютъ. На меня, если даже я и буду нѣсколько неаккуратенъ, не обращайте вниманія, т.к. часто бываешь въ такихъ обстоятельствахъ, обстановкѣ или же съ такимъ настроеніемъ, что совсѣмъ не до писемъ.

Вчера я, напримѣръ, обошелъ позиціи, гдѣ передъ этимъ былъ бой, Боже мой, что за картина! Трупы нѣмцевъ, частью закопанные тутъ же въ окопахъ, гдѣ нашли свою преждевременную смерть (благодаря этому негодяю Вильгельму), частью еще не зарытые. Масса патроновъ, всевоз­можнаго снаряженія, касокъ (иныя съ запекшейся кровью), наконецъ осколковъ снарядовъ и всего, что тутъ ихъ косило. На нашей сторонѣ все это не такъ.

Полки наши, особенно наши, дерутся такъ, что вызываютъ восхищеніе даже въ россійскихъ полкахъ. Вотъ уже третій (хотя совсѣмъ и неоконченный) бой, а стрѣлочки наши не знаютъ, какъ это отступать или очищать позицію. Прямо богатыри.

… Въ городахъ, освобожденныхъ отъ нѣмцевъ, насъ встрѣчали уди­вительно хорошо и сердечно. Улицы разукрашены флагами, полны на­родомъ. Поляки наперерывъ предлагали свое гостепріимство. Мнѣ не пришлось воспользоваться имъ т.к. въ городахъ останавливаливаются обыкновенно больные и штабы. Только разъ я спалъ, яко панъ. Мы за­няли брошенный помѣщичий дом. Помѣщикъ, какъ говорили, нѣмецъ и удралъ и вотъ въ его то апартаментахъ расположился штабъ дивизіи, гдѣ былъ и я …

Уважающій и любящій васъ

Г.А.

Газета «Дальній Востокъ» 24 февраля 1915 гъ (№ 51)

Его высокоблагородію штабсъ-капитану Арцыбашеву отъ извѣстнаго бывшаго старшаго фейерверкера Гонтаря изъ дѣйствующей арміи. Имѣю честь поздравить васъ в. в.-б. съ наступающимъ Новымъ годомъ, а также съ наступающей масленицей. Ваше высокоблагородіе, я теперь на войнѣ дерусь съ немчурами, а также проклятые нѣмцы, что все время съ 5 ноября начали мы драться и до сихъ поръ безпрерыв­но деремся. Ваше выс.-благор., я былъ раненъ 16 ноября подъ городомъ Лодзь въ ногу, но сейчасъ отправляюсь обратно въ дѣйствующую армію. Ваше выс.-благор., я былъ въ мирное время электротехникомъ, а те­перь авіаторомъ, числюсь въ отрядѣ механикомъ, получаю 30 рублей въ мѣсяцъ. Такъ, что приходилось летать 4 раза. 3 раза было благополуч­но, а четвертый разъ намъ попало, какъ слѣдуетъ. Когда мы полетѣли съ донесеніемъ, при возвращеніи назадъ насъ праклятые нѣмчуры разстрѣляли съ орудій и попали въ верхнюю плоскость аэроплана, при­чемъ мы спустились въ 70 шагахъ отъ немецкого окопа и когда я вы­скочилъ изъ гондолы такъ нѣмцы стали насъ обстрѣливать, но я успѣлъ бѣжать, а товарища моего летчика убили. Я добѣжалъ до рѣки и только тогда услышалъ, что у меня нога болитъ; Когда я прибѣжалъ къ своимъ, тогда я узналъ, что я раненъ. А сейчасъ иду мстить проклятымъ немчу­рамъ и думаю, какъ бы добраться до Берлина и разгромить проклятому нѣмчуру заводъ Круппа…

Затѣмъ позвольте мнѣ вамъ пожелать всего хорошаго въ жизни, до свиданія ваше высокоблагородіе, я навѣрно этого января начну прокля­тыхъ немчуровъ громить. Эхъ, проклятые, и дерутся, но и мы бабочекъ не ловимъ, но все таки придетъ время, что мы имъ голову сломаемъ и закричимъ «ура».

Семенъ Гонтарь.

Газета «Дальній Востокъ» 27 февраля 1915 г. (№ 54)

Бьемся день и ночь съ врагомъ, онъ тоже погоняетъ снарядами здо­рово, вотъ сейчасъ чуть нашу лачугу не разбилъ.

Нашъ полкъ сейчасъ въ большой славѣ: ни разу не былъ сбитъ съ позиціи, а причинилъ непріятелю огромный уронъ. Прославилась на всю армію.

Изъ полка осталось 500 человѣкъ, а держали непріятеля, огром­ныя силы болѣе недѣли, за что тоже полкъ отличился; много такихъ слу­чаевъ, всего не помѣстишь.

До свиданія. Горячо цѣлуемъ. Ваши друзья Л. и Н.Т. Жду от васъ гостинец. Насъ проклятыя насѣкомыя заѣли – нѣтъ спасения, хуже нѣмцев въ 100 разъ.

Газета «Дальній Востокъ» 27 февраля 1915 г. (№ 54)

Здравствуй дорогой братъ В. Ты пишешь и спрашиваешь, что испы­тываешь въ бою и страшно ли? – Каждый человѣкъ, какими бы онъ не­рвами ни обладалъ, равно испытываетъ страхъ за свою жизнь, безуслов­но, чѣмъ больше находится человѣкъ въ опасности, тѣмъ хладнокровнѣе относится къ рвущимся снарядамъ и къ свистящимъ мимо ушей пулямъ. Разскажу про одинъ случай, который долго не могъ забыть. Наша сот­ня занимала сторожевыя охраненія, дабы не пропускать непріятельскіе разъѣзды, дѣлали въ этомъ мѣстѣ развѣдку, чтобы узнать наши силы. Мы занимали деревню Г. отъ г. Л. въ верстъ 9. Когда будешь читать га­зету, такъ прочитаешь про этотъ городъ, и скажешь, вотъ гдѣ былъ мой братъ. Но вернемся къ нашему разсказу. Такъ мы занимали Г. и стояли въ ней 5 сутокъ, дѣлая развѣдку и донося нашему отряду. Въ 6-тыя сутки дорвинулись ближе къ непріятелю въ деревню Х. Въ Х. пріѣхали мы рано утромъ, слѣдовательно передыиженіе мы сдѣлали ночью верстъ на девять. Когда пріѣхали въ деревню, то командиръ сотни моментально выставилъ отъ сотни посты и послалъ дозоры. Насъ осталось отъ сотни человѣкъ тридцать, командиръ сотни и хорунжій. Оба офицера ушли въ «халупу» – по нашему избу. Мы, казаки отъ нечего дѣлать сидѣли подлѣ коней. Вдругъ прибѣгаетъ съ поста казакъ и говоритъ, что въ деревню ѣдетъ германскій разъѣздъ, 9 человѣкъ. Моментально мы вскочили и сдѣлали засаду. Офицеры наши ничего не знали, докладывать было некогда, нѣмцы были близко. Подопустили мы ихъ шаговъ на трид­цать. Я увидѣлъ впереди разъѣзда офицера, въ послѣдствіи мы узнали изъ вѣрныхъ источниковъ, что это былъ графъ – шуринъ императора Вильгельма, мы дали залпъ и люди точно не были на лошадяхъ. Подъ офицеромъ была ранена лошадь, въ него же не попала ни одна пуля. Онъ хотѣлъ соскочить, но нога была у него подъ лошадью. Я бросился впередъ влекомый какимъ-то чувствомъ: со мной побѣжало нѣсколько казаковъ. Офицеръ повернулъ ко мнѣ голову и въ глазахъ у него я про­читалъ мольбу и ужасъ. Я былъ отъ него въ пяти шагахъ съ винтов­кою на перевѣсъ. Вдругъ я услышалъ сзади голосъ нашего хорунжего: «Стой!» Я нерѣшительно остановился. – «Германскiе офицеры въ плѣнъ не сдаются» – говоритъ хорунжему и тотъ часъ сзади сзади меня раздал­ся выстрѣлъ. Германскій офицеръ какъ то безпомощно вскинулъ руки и быстро откинулся назадъ. Пуля попала ему ниже подбородка. Я по­дошелъ къ нему. Это былъ красивый юноша, лѣт 20. Смерть наступила моментально, лицо было какъ снѣгъ – ни одной кровинки не было на лицѣ, а за пять минутъ до этого передо мной сидѣлъ цвѣтущій человѣкъ,полный надежды на дальнѣйшую жизнь. Кавалеристы были убиты сра­зу, кромѣ одного раненнаго, которому нашъ фельдшеръ сдѣлалъ пере­вязку. Долго у меня передъ глазами былъ умоляющій взоръ офицера. Такъ вотъ какое впечатлѣніе въ первый разъ, пока не увидѣлъ больше раненыхъ и убитыхъ. Когда самому пришлось спасать свою жизнь, тогда другое, человѣка бьешь, какъ козу, даже ругаешь себя, когда не можешь сразу срѣзать первой пулей нѣмца. Отъ Н. навѣрное получилъ письмо, онъ навѣрное прописалъ, какъ мы были въ тылу и какъ вырвались от­туда.

Пиши.

Твой братъ Осипъ.

1915 года. Январь 13 дня.

Газета «Дальній Востокъ» 28 февраля 1915 г. (№ 55)

29 ноября (отъ К. .. З-СКІЙ).

Здравствуй дорогой товарищъ И.А. увѣдомляю я тебя, что въ на­стоящее время нахожусь въ лазаретѣ въ г. Варшавѣ. Я 4 раза ходилъ въ атаку, а нѣмцы отъ насъ бѣгутъ, какъ собаки, а другой если не удираетъ, то броситъ свое и какъ животное оретъ. И я тогда нѣмцевъ 10 своимъ штыкомъ продѣлъ, но самъ слава Богу остался цѣлъ. Вотъ товарищъ какіе германцы чудаки; надѣлали себѣ интересные штыки, а русскій солдатъ этому радъ, онъ колетъ штыкомъ и бьетъ прикладомъ. Хоть у этихъ германцевъ большiе усы, но въ атаку идти большiе трусы. Какъ въ атаку бѣжать надо, они второпяхъ одѣваютъ штыки, а мы все время стрѣляемъ. А какъ въ атаку сойдемся, какъ на улицѣ, съ своими ребята­ми играемъ. Какъ наши бабы конопли щиплятъ, такъ германцы своими штыками рубаютъ, тутъ имъ некогда серчать, они бросаются въ бѣгство,только штиблеты одни шкабарчать. Вотъ какъ въ атакѣ ихъ побѣдимъ, кромѣ окопа ихъ нигдѣ не увидишь. 20-го ноября меня ранили подъ Ло­зью въ правое плечо и въ большой палец правой руки: вотъ товарищъ хотя я былъ раненъ въ плечо, но и германцамъ было горячо, другая пуля попала, в большой палец, но все таки отступилъ германецъ. Меня какъ привезли въ лазаретъ, такъ у меня даже терпѣнія нѣтъ. Меня здѣсь пе­ревязали аккуратно, и я хотѣлъ ѣхать обратно, но меня здѣсь задержали и говорятъ, что германцы отъ Л. убѣжали. Теперь раны мои стали за­живать, такъ что 18 декабря обратно пойду германца добивать. Можетъ Богъ меня спасетъ и мы опять увидимся, дорогой товарищъ. Я сейчасъ привыкъ на войнѣ, такъ что ничего не страшно, даже радъ какъ подхо­дитъ битва рукопашная. Шрапнели и пули такъ летятъ, даже въ письмѣ нельзя описать, какъ дождь из большой тучи, а нѣмцы хоть в окопахъ, но мы ихъ свалим на кучи…

Твой тоаврищъ К. .. З-СКIЙ.

Газета «Дальній Востокъ» 6 марта 1915 г. (№ 61)