Ойкумена. Регионоведческие исследования Ойкумена. Регионоведческие исследования Ойкумена. Регионоведческие исследования Ойкумена. Регионоведческие исследования
На главную
Анонс
Последний номер
Архив журнала
Авторам
Редакция журнала
Проекты и дискуссии
Библиотека
Популярное краеведение
Регионоведческие ресурсы
Карта сайта
Напишите нам письмо
Каталог сайтов Arahus.com
Яндекс цитирования
Вернуться в номер
Back to issue
Роль новых российских инфраструктурных проектов в обеспечении энергетической безопасности Северо-Восточной Азии

Севастьянов С. В.

Это ознакомительная текстовая версия,
полный вариант статьи в формате pdf
Вы можете скачать по этой ссылке

В XXI веке центр мировой экономической и политической актив­ности всё больше смещается в Азиатско-Тихоокеанский регион, где осо­бую значимость имеет Северо-Восточная Азия (СВА), в которой сходятся интересы таких ведущих современных мировых держав, как Китай, Рос­сия, Япония, США и других. При этом страны СВА (в – первую очередь, Китай, Япония, РК) являются крупнейшими мировыми потребителями энергетических ресурсов, без стабильного доступа к которым невозмож­но дальнейшее опережающее экономическое развитие этого региона.

В этой связи во вступительной части статьи необходимо прояснить два базовых понятия: что представляет собой Северо-Восточная Азия (СВА) как регион, и что подразумевается под региональной энергетиче­ской безопасностью. Автор разделяет классическую российскую академическую пози­цию, в соответствии с которой в СВА входят: КНР, Япония, РК, КНДР, Монголия и Дальний Восток России. В то же время, в силу различий гео­политических интересов и рассматриваемых аспектов межгосударствен­ного взаимодействия, границы Северо-Восточной Азии, как и многих других регионов, подвижны. Так, обсуждая энергетическую проблемати­ку, эксперты обычно расширяют российскую компоненту за счёт подклю­чения Восточной Сибири (то есть речь, по сути, идёт о Тихоокеанской России).

Из стран СВА наиболее значимую роль в энергетике играют четы­ре: Китай, Россия, Япония и РК. На периферии региональной энергети­ческой проблематике продолжает оставаться Монголия (под давлением Пекина Москва согласилась исключить территорию Монголию при про­кладке нефтепроводов и газопроводов из России в Китай) и до недавнего времени находилась КНДР. Однако в отношении последней наметились позитивные изменения, что особенно важно, так как нерешённость про­блем безопасности на Корейском полуострове блокирует практическое выполнение много лет обсуждаемых международных проектов проклад­ки через её территорию газопроводов, высоковольтных энергетических линий и других объектов инфраструктуры, что препятствует реализа­ции РФ своих интересов в СВА [6].

Наконец, в региональном энергетическом уравнении есть и внеш­ние игроки. В этом качестве традиционно выступают США, а с недавне­го времени к ним следует добавлять Индию, проявляющую серьёзный интерес к энергетическим ресурсам региона. Теперь о понятии энерге­тической безопасности СВА. Под ним подразумевается возможность обе­спечения в страны региона стабильных, долгосрочных, обоснованных по ценам и достаточных по объёмам поставок энергетических ресурсов. Реа­лизация этого условия является ключевой предпосылкой для того, чтобы современная СВА продолжила экономический рост, по темпам которого она опережает другие регионы мира. И наоборот, недостаток ресурсов затормозит социально-экономическое развитие региона и сформирует у стран чувство энергетической уязвимости, способное вызвать нездоровую конкуренцию за ресурсы и усиление политической напряжённости, что, в свою очередь, препятствует налаживанию многостороннего сотрудни­чества в энергетической сфере.

В этом контексте очень важную роль играет Россия – единствен­ная страна СВА, обладающая большими объёмами разнообразных энер­гетических ресурсов, достаточных для удовлетворения значительной части энергетического импорта остальных стран региона. Выступая в роли крупного и надёжного поставщика энергетических ресурсов, РФ способна внести исключительно весомый вклад в энергетическую без­опасность СВА. При этом немаловажно, что одновременно реализация этих проектов способствует социально-экономическому развитию Вос­точной Сибири и Российского Дальнего Востока (РДВ). Особый интерес при этом вызывает российский природный газ, так как, по сравнению с углём и нефтью, его потребление вызывает меньше экологических про­блем. Страны СВА заинтересованы в качественном улучшении энерге­тического баланса за счёт существенного увеличения объёмов экспорта российского газа. В то же время, для понимания сложностей в налаживании энерге­тического сотрудничества в СВА, важно прояснить существенную разни­цу в подходах к понятию энергетической безопасности со стороны России (в первую очередь она сфокусирована на гарантированном обеспечении спроса на ресурсы) и тем, как рассматривают её Китай, Япония, РК и США (главное для них – гарантированное обеспечение поставок ресур­сов). То есть, очевидно, что интересы России и остальных участников энергетического сотрудничества в СВА совпадают не во всём.

Уместно напомнить, что во время своего второго президентского срока (2004 – 2008), Владимир Путин сформулировал так называемую Новую Энергетическую Политику (НЭП). Среди её наиболее важных по­стулатов следует выделить такие, как: диверсификация рынка поставок энергетических ресурсов, сохранение Москвой суверенного контроля при принятии решений по вопросам добычи и транспортировки нефти и газа, регулирование доступа иностранных компаний к этим ресурсам. Наконец, с целью снижения воздействия периодических резких скачков цен на нефть и газ, в соответствии с НЭП Россия выражает готовность инвестировать в международные инфраструктурные проекты в энерге­тике только в том случае, если страны – импортёры согласятся подпи­сать долговременные (на 20 – 30 лет) контракты по поставкам ресурсов.

Диверсификацию энергетических рынков планируется обеспечить за счёт существенного увеличения объёмов российского экспорта в Азию. Так, в июле 2006 г. В. Путин заявил, что в течение 15 лет доля Азии в российском энергетическом экспорте вырастет с нынешних 3% до 30%. Это означает, что к 2020 г. Россия должна быть способна ежегодно экс­портировать в Азию не менее 60 млн. тонн нефти и 65 млрд. куб. метров газа [2]. Ряд российских экспертов считают, что для достижения столь амбициозной цели в стране отсутствует экономическая база. Они пола­гают, что к 2020 г. максимальная доля Азии в российском экспорте может составить 15%, и в этом случае к 2020 г. Россия будет ежегодно экспорти­ровать в Азию порядка 40 млн. тонн нефти и 40 млрд. куб. метров газа[1]. В странах региона растёт беспокойство по поводу того, что нехватка энергетических ресурсов ограничит его социально-экономическое раз­витие. Так, энергетической безопасности СВА угрожает совокупное воз­действие целой группы негативных тенденций: – быстрый рост спроса на энергию (особенно в Китае, где ожидается, что к 2020 г. потребление нефти вырастет в два раза, а газа – в четыре раза), – высокая степень за­висимости от нефти (Япония – 47%, РК – 46% от общего энергетического баланса страны) как от вида топлива в целом и от её поставок из регио­на Ближнего Востока в частности, – высокая зависимость Китая от угля (67% в общем энергетическом балансе) [5].

Далее рассмотрим страновые энергетические балансы и прогнозы на 2020-ый год. В Китае основным источником энергии в стране до 2020 г. останется уголь (но его доля упадёт с нынешних 67 до 60%), потре­бление нефти будет удерживаться на нынешнем уровне порядка 25% (в мире уже недостаточно приемлемых по цене возможностей для его на­ращивания), при этом ожидается существенный рост в энергетическом балансе доли природного газа (с 5% до 7-8%). Опережающими темпами будет развиваться и ядерная энергетика, хотя её доля в общем балансе будет оставаться небольшой.

В Японии в силу ряда объективных причин совокупный объём по­требляемой энергии будет снижаться. Сегодня главную роль в энерге­тическом балансе страны играет нефть (47%), атомная энергия – 20%,уголь – 19%, газ – 12%. В перспективе нефть останется главным источ­ником, но её доля будет постепенно падать. С учётом трагических по­следствий недавней аварии на АЭС «Фукусима» будет снижаться и доля атомной энергии в энергетическом балансе. В этой ситуации более чем вдвое возрастёт доля природного газа (до 28 – 30%).

Современный энергетический баланс РК близок с японским: нефть – те же 47%, уголь – 24%, газ – 13%, атомная энергия – 15%. Но есть и су­щественная разница в перспективах развития энергетики. В отличие от Японии, объём потребляемой энергии в РК в ближайшие 10-15 лет будет расти, но, безусловно, не такими высокими темпами, как в Китае. При этом он будет определяться главным образом наращиванием закупок сжиженного природного газа (СПГ) и ускоренным развитием атомной энергетики.

Из особенностей энергетического рынка СВА важно отметить сле­дующие:

  1. В нефтяной и газовой отраслях возрастает роль национальных государственных (а не частных) компаний, что постепенно подрывает бывшее доминирование таких гигантов как Exxon Mobil, BP, Total, Royal Dutch Shell, что, в свою очередь, сильно политизирует взаимоотношения участников рынка, которые выстраиваются с учётом стратегического ха­рактера межгосударственных связей. Такие страны как Китай, Индия, Япония, РК, Россия активно субсидируют деятельность своих государ­ственных ТНК, которые вкладывают колоссальные финансовые ресурсы в приобретение и разработку новых газовых и нефтяных месторождений заграницей. Таким путём эти государства страхуются от возможных ри­сков в области национальной энергетической безопасности.
  2. Главной ударной силой в реализации подобных стратегий вы­ступает Пекин, политика которого будет определять положение в энер­гетике в регионе на перспективу, Согласно прогнозам, уровень энерго­потребления Китая к 2020 году в совокупных показателях стран СВА вырастет с нынешних 40% до порядка 50% (доля Японии сократится с 24% до 17%, а РК останется без изменений на уровне 8% – 9%).

При прямой поддержке Пекина за последние годы три ведущие китайские государственные компании (CNPC, Sinopec и CNOOC) сде­лали колоссальные вложения и подписали множество долговременных контрактов во всех регионах мира (около 200 проектов в 50 странах), на­правленных на экспорт нефти и газа, используя в том числе межправи­тельственные займы, предоставленные китайскими государственными банками.

Для более оперативной реализации капиталоёмких проектов по освоению новых газовых и нефтяных месторождений и строительству газо- и нефтепроводов страны региона готовы оказать РФ помощь, как финансовую (Китай, РК), так и технологическую (Япония, РК). Но на практике не всё так просто. Россия по различным причинам ограничи­вает участие иностранных компаний в нефте- и газодобыче на своей тер­ритории, при этом сама вкладывает не так много средств на развитие новых месторождений, в результате часть их них, как, например, гигант­ское Ковыктинское в Восточной Сибири, не развивается, что тормозит реализацию международных проектов. Как следствие, государства СВА направляют свой взор и более активно вкладывают средства в развитие новых месторождений в Центральной Азии, Австралии, Африке.

С точки зрения оказания влияния на ситуацию в СВА, особо сле­дует отметить уже реализованные китайскими компаниями стратегиче­ские производственные и инфраструктурные проекты по налаживанию добычи и доставке в западный Китай крупных объёмов нефти из Ка­захстана и газа из Туркменистана. Для Пекина они были приоритетом, учитывая географическую близость этих регионов. Поставки нефти из Казахстана не стали для Китая альтернативой российской нефти из Си­бири, но сыграли свою роль в диверсификации поставок трубопроводной сырой нефти.

Что же касается поставок крупного объёма трубопроводного газа из Туркменистана (40 млрд. куб м в год) с перспективой их наращивания, то реализация Китаем этого проекта подорвала монопольное положе­ние Газпрома на газовом рынке Центральной Азии, позволила Пеки­ну диверсифицировать импорт трубопроводного газа, а также усилить давление на Газпром в вопросе цены будущих поставок газа по проекту «Алтай».

Важную роль с точки зрения постепенного снижения цен на сжи­женный газ сыграли недавние большие финансовые вложения ТНК стран СВА в разработку крупнейших газовых месторождений и строи­тельство заводов по производству сжиженного газа в Австралии, Папуа Новой Гвинее, Индонезии, Малайзии и др. С недавнего времени китай­ские ТНК стали проявлять интерес и к разработке шельфового газа, на­пример, в Канаде.

Необходимость этих и других финансовых вложений объясняется тем, что, согласно прогнозам, уже в 2015 г. Китай планирует импортиро­вать 347 млн. тонн нефти (в 2009 г. было импортировано 203 млн. тонн нефти). Что касается газа, то потребности страны в этом виде топлива в 2020 г. составят порядка 300 млрд. куб.м, из которых не менее половины будет импортироваться. Порядка 100 млрд. в этом балансе может соста­вить трубопроводный газ (из Центральной Азии – 60 – 65, России – 30, Мьянмы – 10), а 50 млрд. – сжиженный газ из целого ряда государств, включая Россию.

В настоящее время у Газпрома достаточно месторождений в Вос­точной Сибири (даже без ресурсов замороженного Ковыктинского ме­сторождения), чтобы с середины этого десятилетия ежегодно поставлять Китаю 30 млрд. куб.м. трубопроводного газа. Однако трудно решается во­прос с ценой, так как Пекин играет на понижение, не желая платить за российский газ по европейским ценам, привязанным к цене на нефть, а в качестве альтернативы рассматривает возможность нарастить объёмы поставок трубопроводного газа из Средней Азии с 40 до 65 млрд. куб.м. [4]. Кроме того, существует вероятность постепенного роста объёмов до­бычи шельфового газа в самом Китае, как это уже произошло в США, что также может влиять на снижение цены на газ.

Теперь рассмотрим роль, которую играют в энергетической безо­пасности СВА Япония и РК. Япония на 100% зависима от импорта газа, нефти и угля, и для обеспечения зарубежных поставок этих ресурсов до­статочно давно использует крупные государственные компании, в пер­вую очередь, Japan National Oil Company (JNOC) и the Japan Oil, Gas, and Metals National Corporation (JOGMEC). В последние годы японские компании неоднократно вступали в прямую конкуренцию с китайски­ми ТНК, и, как правило, уступали последним. Действуя в финансовом плане более агрессивно, китайские ТНК переиграли японцев в приоб­ретении прав на разработку крупного нефтяного месторождения в Ира­не (Azadegan), а также получили приоритет в использовании нефти по российскому проекту ВСТО. Острота проблем энергетической безопас­ности региона обусловлена также территориальным спором между Ки­таем и Японией за острова в Восточно-Китайском море (Senkaku / Diaoyu islands). Недалеко от этих островов на шельфе ВКМ Китай ведёт раз­работку небольшого месторождения газа (Chunxiao field), однако, по мнению Токио, этот район входит в эксклюзивную экономическую зону Японии. В результате в этом районе имели место столкновения между японскими гидрографическими судами и катерами китайских ВМФ, а межгосударственные переговоры по выработке механизма совместной разработки месторождений в этом районе пока ни к чему не привели.

Токио более успешен в обеспечении контроля над поставками СПГ. Японские частные компании Мицубиси, Марубени и Мицуи по сути изо­брели и внедрили этот бизнес в 70-е годы, и с тех пор являются основ­ными игроками на рынке СПГ по всему АТР, а также в Персидском за­ливе.

При оценке недавних событий на АЭС «Фукусима» важны два принципиальных обстоятельства. Во-первых, японское правительство признало, что ядерная инфраструктура страны не была рассчитана на крупные стихийные бедствия, и заявило о необходимости фундамен­тального пересмотра стандартов ядерной безопасности, в том числе было принято решение о создании в стране независимого агентства по ядер­ной энергетике, так как существующие органы не смогли оперативно от­реагировать на тяжёлую аварию на АЭС.

Во-вторых, эти события привели к снижению интереса к дальней­шему развитию атомной энергетики, как в Японии, так и в ряде других государств. Наиболее перспективным источником на замену выпадаю­щей доли атомной энергии в энергетическом балансе выглядит СПГ, ко­торый стал вполне приемлемым по цене. Япония уже обеспечила себе крупные объёмы зарубежных поставок СПГ из различных регионов мира, и будет и дальше наращивать его долю в энергетическом балан­се.

Энергетические дилеммы РК, которая на 100% зависима от импор­та нефти и газа, схожи с Японией, и, соответственно, подходы корейцев к обеспечению энергетической безопасности также напоминают японские. Задача обеспечения импорта нефти и газа возложена на две ведущие го­сударственные компании Korea National Oil Company (KNOC) и Korean Gas Company (KOGAS). Обе компании покупают права на разработку и добычу нефти и газа по всему миру. При этом корейские государствен­ные компании менее конкурентоспособны в борьбе за иностранные сы­рьевые ресурсы по сравнению с китайскими государственными ТНК, так как: во-первых, объёмы их государственного финансирования более ограничены (хотя Сеул аккумулировал специальный правительствен­ный счёт для финансирования подобных энергетических проектов за рубежом – Energy Project Special Account), а во вторых, они должны обе­спечить рыночную прибыль от реализации этих проектов, в то время как для китайских ТНК главной целью часто является обеспечение доступа к большему объёму энергетических ресурсов.

KOGAS является крупнейшим импортёром СПГ в мире (в 2009 г. им было приобретено 24 млн. тонн). В настоящее время эта корейская ТНК имеет 15 долго- и среднесрочных контактов в 10 странах мира countries (ведущим поставщиком является Катар с объёмом в 7 млн. тонн в год).

Что касается США, то, как известно, в этой стране нет националь­ных государственных компаний в нефтяной и газовой сфере. В резуль­тате США строят свою стратегию энергетической безопасности на основе принципов обеспечения свободного доступа к энергетическим ресурсам на основе рыночной конкуренции. В этом контексте американское пра­вительство и законодатели рассматривают субсидируемую государством энергетическую политику Пекина как угрозу для обеспечения свободно­го доступа к энергоресурсам для других основных импортёров, что ведёт к политизации процессов обеспечения энергетической безопасности, в том числе в СВА.

Кроме того, необходимо отметить одну важную тенденцию: с 2006 г. в США начался резкий рост добычи газа за счёт бума добычи на сланце­вых месторождениях. В результате США сократили импорт газа (и даже начали заниматься реэкспортом), а топливо из Африки, с Ближнего Вос­тока и из Азии было перенаправлено в Европу.

Далее переходим к оценке роли России в обеспечении энергетиче­ской безопасности СВА. С 2007 г. две государственные компании (Газ­пром и Роснефть) получили эксклюзивное право на добычу газа и нефти на континентальном шельфе России. В результате этого решения, как иностранные, так и российские частные компании потеряли право стать основными участниками этих проектов, и в перспективе единственной возможностью для них участвовать в подобных проектах станет получе­ние приглашения от Газпрома или Роснефти по совместной разработке шельфовых ресурсов.

РДВ является критически важным регионом для расширения инве­стиционной программы Газпрома. Первые экспортные поставки россий­ского газа с Дальнего Востока начались в 2009 г., когда Газпром начал продавать СПГ в Японию и РК в рамках проекта Сахалин-2. Общий объ­ём добычи газа на Сахалине в 2011 г. достиг 25,5 млрд. куб метров (рост на 0,8 млрд. куб метров по сравнению с 2010 г.), при этом доля проекта Сахалин-1 в этом объёме составила 9,1 млрд. куб метров, а Сахалин-2 – 15,4 млрд. куб метров.

В 2011 г. Газпром завершил строительство первой очереди маги­стрального газопровода «Сахалин – Хабаровск – Владивосток”. Основ­ная задача проекта – обеспечить газоснабжение Хабаровского края, Са­халинской области и Приморья, в том числе к саммиту АТЭС 2012 года. Кроме того, с помощью газопровода Россия планирует поставлять топли­во с Сахалина в страны АТР, и в этой связи следующим шагом Газпро­ма станет строительство в районе Владивостоке завода по производству СПГ. «Сахалин-Хабаровск-Владивосток» является одним из крупнейших проектов «Газпрома». После завершения всех работ протяжённость тру­бопровода составит более 1800 километров, а его пропускная способность – 30 миллиардов кубометров газа в год. Мощность открытой в сентябре первой очереди достигает шести миллиардов кубометров газа в год.

В ближайшей перспективе для обеспечения своих российских и за­рубежных потребителей Газпром принял решение в качестве основного источника сырья использовать газ, который будет добываться в рамках проекта Сахалин-3. Последний состоит из четырёх крупных газовых и нефтяных месторождений, совокупные подтверждённые запасы которых составляют 700 млн. тонн нефти и 1.3 трлн. куб. метров газа. Для сравне­ния, совокупные запасы нефти и газа с месторождений, входящих в про­екты Сахалин-1 и Сахалин-2, составляют порядка 450 млн. тонн нефти и одного трлн. куб метров газа. Выбор Газпромом проекта Сахалин-3 в качестве основного направления инвестиционных ресурсов и производ­ственных усилий подчёркивает приоритетность для компании Сахалин­ских проектов в целом, при этом добыча газа с Ковыктинского месторож­дения рассматривается только в качестве долговременной цели.

Современные перспективы крупномасштабных американских и японских инвестиций в развитие РДВ не велики. Особенно слабо ис­пользуется потенциал сотрудничества межу РДВ и США, и, по сути, единственным примером крупных американских инвестиций в этом регионе является участие американской ТНК Экссон Мобил в проекте Сахалин-1. Однако между представителями Экссон и российской сто­роной возникли противоречия по поводу того, кому должны в первую очередь поставляться добываемые ресурсы. В результате американское бизнес-сообщество настороженно наблюдает за развитием событий в про­екте, и каких-то новых крупных инициатив в этой сфере не ожидается.

Следует отметить, что Япония сохраняет интерес к проектам добы­чи и переработки нефти и газа в нашей стране. Так, компания JOGMEC приобрела права на исследование и разработку нефти в Восточной Си­бири, а японские ТНК Мицубиси и Мицуи активно работают в формате проекта Сахалин-2. Японские компании подписали соглашения с рос­сийской стороной, в соответствии с которыми в течение 23 лет 98% произ­водимого на Сахалинском заводе СПГ будет поставляться в Японию.

Что касается РК, то она имеет твёрдые планы увеличить импорт нефти и газа из РФ в интересах диверсификации поставок энергоресур­сов. С 2010 г. начались поставки в РК восточносибирской нефти через новый нефтепорт Козьмино. Корейская национальная нефтяная ком­пания ведёт разведку на камчатском шельфе, планируя начать добычу нефти в 2012 г.

Демонстрируя действительное желание добиваться поставленных целей, в июне 2009 г. KOGAS создал в дальневосточном Хабаровске ком­панию KOGAS Vostok. Её главной задачей является поиск деловых пар­тнёров на РДВ (Приморский край, Хабаровский край, Сахалинская об­ласть, Республика Саха-Якутия) для реализации совместных проектов со своей материнской компанией – KOGAS.

В соответствии с долговременными контрактами, подписанными по состоянию на 2010-й год, Россия занимает 6% газового импорта РК (в 2005 г. KOGAS подписал долговременный контакт на покупку 1,5 млн. тонн СПГ в год, производимого в рамках проекта Сахалин-2). Но при благоприятном развитии событий к 2017 г. объём российского газового экспорта в РК может достичь 7,5 млн. тонн. В этом случае Россия ста­нет самым крупным поставщиком газа в Корею, доля которого в общем объёме газового импорта РК может вырасти до 30%.

Основным центром роста поставок российского газа в РК станет Приморский край и город Владивосток. Теоретически существует не­сколько моделей доставки российского газа из Владивостока к потреби­телям в РК, в том числе: природного газа по трубопроводу (через терри­торию КНДР или по дну Японского моря) или СПГ судами-газовозами. Строительство подводного газопровода не оправдано с экономической точки зрения. Много лет проект поставки природного газа через терри­торию КНДР обсуждался, но был не возможен по политическим причи­нам, однако визит лидера КНДР Ким Чен Ира во Владивосток в августе 2011 г. изменил диспозицию по этому вопросу.

В ходе переговоров северокорейский лидер выразил готовность без выдвижения предварительных условий вернуться к формату Шестисто­ронних переговоров по безопасности Корейского полуострова, и в процес­се дальнейших переговоров объявить мораторий на ядерные испытания и производство материалов для разработки ядерного оружия. С учётом этих обязательств руководителями двух стран было принято принци­пиальное решение по разработке проекта строительства газопровода из Приморского края через территорию КНДР в Республику Корея. В течение нескольких недель после переговоров лидеров РФ и КНДР пре­зидент Газпрома Миллер провёл встречу с министром нефти КНДР Ким Хи Еном, по итогам которой был подписан меморандум о взаимопонима­нии между «Газпромом» и северокорейским министерством. Кроме того, стороны договорились создать совместную рабочую группу для реализа­ции проекта. Одновременно президент Газпром Миллер и руководитель Kogas Чжу Кан Су подписали дорожную карту по проекту поставок газа в Южную Корею, объёмы которых должны составить на первом этапе по­рядка 10 млрд. куб. метров газа в год. Общая длина газопровода должна составит около 1100 км, из них 700 км пройдёт по территории КНДР.

Разумеется, перспективы практической реализации этого мас­штабного трёхстороннего проекта не очевидны, что вызвано рядом по­литических, технических и прочих проблем. Так, в Сеуле полагают, что при современном низком уровне отношений между КНДР и РК это не возможно, и что газопровод не будет построен до тех пор, пока Северная Корея сама не попросит об этом Южную Корею, при этом руководство Кogas больше склоняется к участию в новом проекте по строительству завода для прямых поставок СПГ из РФ в РК, минуя КНДР. Некото­рых, например, США, не устраивает механизм компенсации, которую Пхеньян будет получать за газовый транзит. Дело в том, что в КНДР нет газораспределительной системы для доставки газа потребителям. Поэтому Пхеньян планирует получать плату за транзит в денежном вы­ражении, но в этом случае сохраняется опасность того, что деньги будут использованы на дальнейшую разработку ядерного оружия. Недавняя смерть Ким Чен-ира и переход власти к его сыну Ким Чен-уну также не добавляют ясности в этом вопросе.

С учётом этих и других обстоятельств (например, того, что транс­портировка СПГ из Владивостока в порты РК займёт менее двух суток), автор считает, что в качестве приоритетного (но не исключающего пред­ыдущий) варианта следует по-прежнему рассматривать долговремен­ные финансовые и технологические инвестиции Газпрома, а также его иностранных партнёров (РК или Японии) в строительство нового совре­менного завода по производству СПГ под Владивостоком.

Тем не менее, следует констатировать, что в силу объективного действия целого ряда геополитических факторов (географии, политики, экономики, демографии и др.), в энергетической сфере только Китай мо­жет рассматриваться в качестве основного партнёра России в СВА. Спрос на энергетические ресурсы в КНР растёт очень быстро, и уже в 2010 г. эта страна превзошла США по объёму потреблённой энергии. Таким об­разом, активное освоение китайского энергетического рынка является ключевым аспектом для достижения Россией целей своей энергетиче­ской стратегии.

Российско-китайское сотрудничество базируется на твёрдой меж­правительственной основе (Российско-китайское стратегическое партнёр­ство) и развитых деловых контактах (заключена целая серия двусторон­них соглашений между Газпромом и Роснефтью с российской стороны, и таким крупнейшими ТНК, как CNPC, Sinopec и другими, с китайской стороны). Однако в этих двусторонних отношениях существует критиче­ская проблема, так как при покупке российских ресурсов Пекин требует существенной скидки. В результате в выстраивании энергетической по­литики Москва не может принять такой сценарий, при котором Китай станет монопольным покупателем российских энергетических ресурсов в СВА, хотя эта страна, безусловно, является самым крупным рынком сбыта для России.

Согласно договору, подписанному в 2009 г., Китай предоставил кредиты «Роснефти» и «Транснефти» на общую сумму в $25 млрд., а рос­сийские компании обязались поставлять китайской государственной нефтяной компании CNPC по 15 млн. т нефти ежегодно в течение 20 лет. Формула цены на поставляемую в КНР нефть была привязана к её рыночным котировкам в порту Козьмино. Сюда включался и тариф на прокачку нефти по ВСТО: он установлен правительством РФ в размере 1815 руб. за тонну. Но поскольку путь до китайской границы существен­но ближе, чем до дальневосточного побережья, китайцы просили сделать им скидку. «Транснефть» отказалась, и тогда CNPC в одностороннем порядке уменьшила суммы, перечисляемые за российскую нефть. Об­разовался долг в $250 млн, который российские компании готовы были отстаивать в Лондонском арбитраже. Но Китай всё же начал погашать задолженность, а российская сторона согласилась на некоторые уступки по величине транспортного тарифа.

С газом всё сложнее. Ещё в 2004 г. Россия предложила построить два газопровода в Китай (система Алтай): слева и справа от Монголии. Западный маршрут может быть проложен и пущен в эксплуатацию уже к 2015 году. В «Газпроме» уверены, что сырьевая база для этой трубы мощностью 30 млрд. кубометров в год в наличии. Это месторождения За­падной Сибири, на газ которых ранее претендовала только Европа (не считая внутренних потребителей). В 2010 г. стороны согласовали основ­ные положения 30-летнего контракта на поставку российского газа, од­нако в ходе визита в Россию Председателя КНР Ху Цзиньтао в июне 2011 г. из-за разногласий по цене он так и не был подписан. Не ясны пока и некоторые другие вопросы, например, в какой последовательности будут строиться газопроводы. Так, вице-премьер РФ И. Сечин настаивал на том, что западный маршрут будет реализован первым. В то же время министр энергетики Китая Лю Тенань полагал, что восточное и запад­ное направление должны развиваться параллельно, то есть китайская сторона выступает за ускоренную реализацию обоих проектов.

Для оценки энергетической безопасности СВА и будущего вклада России в её решение необходимо проанализировать финансовые обяза­тельства, взятые на себя российским правительством в последние годы в сфере добычи и экспорта нефти и газа, и попытаться оценить достаточно ли у Роснефти, Транснефти и Газпрома технических и других ресурсов для выполнения этой амбициозной долговременной программы. В октя­бре 2010 г. Премьер-министр РФ В. Путин принял участие в работе двух важных совещаний, посвящённых обсуждению планов развития рос­сийской нефтяной и газовой индустрии. По поводу Генерального плана развития нефтяной отрасли до 2020 г. он заявил, что в течение следую­щих 10 дет Россия будет поддерживать ежегодную добычу нефти на её нынешнем уровне порядка 500 млн. тонн1. То есть увеличение добычи перспективным планом не планируется. Тем не менее, чтобы удержать достигнутый уровень, в течение следующих 10 лет Москве необходимо инвестировать в нефтяную отрасль порядка 8,6 трлн. рублей (действующие нефтяные месторождения страны выработаны на 50%, а для новых месторождений в основном характерны технически трудные и дорого­стоящие условия добычи).

На другом совещании, посвящённом обсуждению Генерального плана российской газовой отрасли до 20130 г., В. Путин подтвердил, что в обозримом будущем природный газ не имеет альтернативы как основ­ной источник энергии. С учётом этого в ближайшие 20 лет Россия уве­личит годовую добычу газа с 650 млрд. кубометров, добытых в 2010 г., до одного трлн. кубометров (примерно половина этого огромного объёма будет экспортироваться).

Для достижения этой стратегической цели новые районы газодо­бычи будут освоены на Ямале, в Восточной Сибири и на континенталь­ном шельфе, будут построены более 25 тысячи километров новых газо­проводов, а компании, производящие СПГ, получат налоговые льготы. Доля частных компаний в производстве газа должна вырасти с нынеш­них 20% до 30%, и это важно, так как государственный гигант Газпром является не самым эффективным производителем. Наконец, оценивая перспективы газовой отрасли, следует отметить, что российский природ­ный газ является практически неисчерпаемым источником энергии (об­щие объёмы газовых ресурсов в стране оцениваются на уровне 165 трлн. кубометров).

Китай в силу быстро растущих объёмов энергопотребления являет­ся и останется в будущем ключевым фактором, определяющим энерге­тическую безопасность СВА. Высокая энергетическая уязвимость Китая обусловлена многими причинами, в том числе критической зависимо­стью от нефти, импортируемой из стран Ближнего Востока. При этом недавние интервенции США дестабилизировали обстановку в этом ре­гионе, что позволяет полагать, что мировые цены на нефть будут ещё длительное время оставаться высокими.

Россия способна довести ежегодные поставки нефти в Китай к 2020 г. до 30 – 35 млн. тонн, но её возможности в будущем качественно изменить ситуацию в этой сфере ограничены (в Восточной Сибири не осталось новых крупных месторождений легко доступной нефти, даль­нейшее существенное наращивание объёмов нефтедобычи потребует несоразмерно больших финансовых ресурсов и производственных уси­лий).

К 2035 году мировое потребление газа вырастет более чем на 50 про­центов по сравнению с 2010 годом и составит более 5 триллионов кубоме­тров. Через четверть века Китай будет потреблять столько газа, сколько весь Евросоюз в 2010 году. Чтобы удовлетворить этот спрос, мировая до­быча газа должна вырасти на 1,8 триллиона кубометров – это в три раза больше, чем добывалось в России в прошлом году. При этом «плановая» задержка Газпрома с освоением Ковыктинского месторождения снижает возможности по наращиванию объёмов экспорта российского газа в стра­ны СВА, то есть речь идёт, как минимум, об упущенной экономической выгоде, а, как максимум, о возможных проблемах с достижением РФ долговременных целей по экспорту газа. В 2011 добыча газа Газпромом составила 520 миллиардов кубометров (в целом по России – 671 млрд. куб. метров), а на 2014 год она запланирована для Газпрома в объёме 570 миллиардов кубометров, а в целом по отрасли – 741 млрд. куб. ме­тров [3]. Основной прирост, как ожидает Минэкономразвития, обеспечат независимые производители газа.

При этом для обеспечения к 2014 г. даже таких умеренных темпов роста уже в 2012 году Газпрому нужно вводить в эксплуатацию место­рождения на Ямале, что пока не очевидно. Но даже достижение этих плановых цифр можно рассматривать как медленный рост.

Следует учитывать, что во многих регионах мира за последние годы обнаружены стратегические по объёмам запасы газа, и уже под­писаны договоры на поставки колоссальных объёмов СПГ в Китай, Японию и другие страны СВА. То есть конкуренция в этой сфере очень велика. Характеризуя ключевое для энергетической безопасности СВА российско-китайское энергетическое партнёрство, следует отметить, что оно опирается на устойчивую межправительственную и деловую осно­ву. При этом Китай принял и не без выгоды для себя играет по пра­вилам, предложенным российской НЭП. В первую очередь, речь идёт о готовности заключать долговременные контракты с иностранными пар­тнёрами по условиям разработки и добычи российских энергетических ресурсов.За последние несколько лет Китай либо уже подписал, либо достиг принципиального соглашения с Россией по нефти, углю и газу, используя одну и ту же модель – путём предложения очень крупных финансовых кредитов в качестве гарантии будущих долговременных поставок крупных объёмов энергетических ресурсов. Во-первых, в 2009 г. Китай предоставил Роснефти и Транснефти кредит на $25 мррд., и получил гарантии поставок российской нефти на 20 лет. Во-вторых, в 2010 г. Китай предоставил России кредит в объёме $6 млрд. в качестве гарантии долговременных поставок угля. Наконец, в финальной стадии находится согласование многомиллиардной сделки между Газпромом и CNPC, на основе которой будут осуществляться поставки в Китай рос­сийского газа.

В результате такого положения дел в переговорах с Москвой о це­нах на российские ресурсы Пекин может занять положение почти мо­нопольного покупателя. Чтобы избежать этого, Москва должна иметь возможность продавать существенную часть энергоресурсов в Японию, РК, США и другие страны. В этом контексте опора на многосторонний подход в выстраивании энергетического сотрудничества в СВА имеет для России очевидные преимущества. Вот почему Россия вошла в число стран-основателей Межправительственного механизма взаимодействия по энергетическому сотрудничеству (Intergovernmental Collaborative Mechanism on Energy Cooperation) в СВА. К сожалению, пока работа этого межправительственного механизма не принесла существенных ре­зультатов в силу, как его ограниченных ресурсов, так и недостаточного вклада со стороны стран-участниц, во взаимоотношениях между которы­ми, прежде всего, между Китаем с одной стороны, и США и Японией с другой стороны, возникают политические проблемы.

Оценивая возможности двустороннего формата отношений межу странами СВА, автор полагает, что в перспективе российско-корейское взаимодействие в энергетической сфере является наиболее многообеща­ющим и необходимым дополнением (но, конечно, не альтернативой) к объективно доминирующему российско-китайскому энергетическому со­трудничеству. Что касается Японии, то у России нет свободных ресурсов для быстрого восполнения дефицита энергии, возникшей в связи с ава­рией на АЭС «Фукусима-1». В перспективе же доля этой страны в общем балансе потребляемой энергии в СВА будет только падать.

Принимая во внимание, что успешная реализация так называемой «восточной газовой программы» до 2030 года стала приоритетной гео­политической задачей для руководства России, автор полагает, что при благоприятных политических и экономических условиях существенное увеличение объёмов добычи газа на РДВ и в Восточной Сибири и его экс­порта в СВА вполне возможно, что станет критически важным вкладом России в обеспечение энергетической безопасности региона.

В то же время надо трезво оценивать возможные риски и ограни­чения, которые могут замедлить достижение этой стратегической цели, например, такие как:

  • резкое падение мировых цен на нефть и газ, что может ограни­чить возможности правительства РФ финансировать эту программу в целом, и субсидировать её реализацию Газпромом и Роснефтью в част­ности;
  • недостаточные технические и производственные возможности Газпрома по освоению новых газовых месторождений и строительству газотранспортной системы внутри страны и за её пределами в условиях «географического и монопольного перенапряжения», возникающего из­за реализации, в основном, собственными силами столь большого числа проектов в различных странах мира и в России;
  • предложение иностранными ТНК, быстро осваивающими новые месторождения в других регионах мира (Индонезия, Австралия и др.), более выгодных для стран СВА условий поставки газа, в первую оче­редь, СПГ;
  • дальнейшее откладывание подписания официальных соглаше­ний Газпрома с CNPC и KOGAS по условиям поставок российского газа.

Длительные задержки поставок российского трубопроводного газа в Китай не позволяют последнему реализовать свой важнейший приори­тет – увеличение объёмов и доли потребляемого газа в энергетическом ба­лансе страны. Это жизненно необходимо для снижения доли угля в этом балансе, что позитивно скажется на улучшении экологической ситуации в стране и СВА в целом. Неудовлетворённость Пекина сложившимся по­ложением ведёт к тому, что он будет прилагать усилия для замещения этих объёмов либо за счёт трубопроводного газа из Центральной Азии, либо СПГ из стран АТР.

Реализация крупномасштабных газовых проектов в восточной ча­сти РФ с выходом в страны СВА является колоссальным вызовом для Газпрома. Для повышения возможностей по их реализации с учётом ев­ропейского опыта ему необходимо установить более тесные связи с ино­странными ТНК, что позволит объединить производственные возмож­ности, разделить общую экономическую ответственность и финансовое бремя, задействовать самые новые технологии и т.д.

Наиболее перспективными кандидатами для установления Газ­промом более тесных партнёрских отношений в СВА автор считает ки­тайскую CNPC и корейскую KOGAS. Перед Газпромом стоит грандиоз­ная задача – построить новую газотранспортную систему от якутских газовых месторождений (Чаяндинское и ряд других) до Хабаровска, где она будет соединена с газопроводом Сахалин – Хабаровск – Владиво­сток, формируя восточный маршрут системы «Алтай». Расходы на это строительство в млрд. долларов будут выражаться двузначной цифрой, и ограниченный в собственных финансовых средствах Газпром будет вы­нужден занять эти деньги либо у Правительства РФ, либо на междуна­родном финансовом рынке. В то же время подключение к этому проекту китайских и корейских ТНК в качестве не только потребителей газа, но и прямых финансовых инвесторов могло бы облегчить решение многих проблем по его реализации. Подобный подход мог бы стать первым при­мером многостороннего сотрудничества в области энергетики СВА, о не­обходимости которого уже многие годы говорят эксперты.

Ещё одна возможность многостороннего сотрудничества в СВА в этой сфере – реализация в рамках всем известного «Тумангана» (ныне – «Большая Туманганская Инициатива» – БТИ) проекта строительства на китайской территории хранилища стратегических запасов нефти. Его ведущими участниками могли бы выступить Китай, Россия и РК. Реализация этого взаимовыгодного проекта могла бы задать новый импульс для развития БТИ, а также повысить экономическую роль России в ре­гионе.

В целом, значимость вышеупомянутых проектов многосторонне­го сотрудничества очевидна, так как они способствуют росту доверия между странами и служат важнейшей цели укрепления энергетической безопасности СВА.

Литература

1. Милов В. Отчёт о встрече членов международного дискуссионного клуба «Валдай» с российскими экспертами 06 сентября 2006, Ханты-Мансийск. [Электронный ресурс] URL: http://www.lenta.ru.

2. Путин В. Отчёт о третьей встрече Президента РФ В. Путина с членами международного дискуссионного клуба «Валдай» 09 сентября 2006, Moсква. [Электронный ресурс] URL: http//www.kremlin.ru.

3. Россия вновь уступила США лидерство на мировом газовом рынке. [Электронный ресурс]. URL: http://www.lenta.ru [Дата обращения 09.06.2011г.].

4. Туркмения повысит экспорт газа в Китай до 65 млрд кубометров в год – Reuters, 23.11.2011 [Электронный ресурс]. URL: http://www.lenta.ru [Дата обращения 23.11.2011г.].

5. Baseline Study for Energy Cooperation in Northeast Asia. 2007, Seoul: Korea Energy Economic Institute.

6. Sevastianov S. Business and Investments Opportunities in Norheast Asia and Greater Tumen Region: Russian Perspective. Proceedings of the Investments Forum “Greater Tumen Initiative – Gateway to Northeast Asia”. Vladivostok, RF (pp. 1-3). 2007, Beijing: Tumen Secretariat.

 
Это ознакомительная текстовая версия,
полный вариант статьи в формате pdf
Вы можете скачать по этой ссылке

Наверх В номер В архив На главную
Официальный сайт журнала «Ойкумена. Регионоведческие исследования».
Разработка и дизайн: техническая редакция журнала «Ойкумена. Регионоведческие исследования», 2009 – 2013 гг.